— А шланг зачем? — вытаращил глаза Степа.
— Чтобы влить из трехлитровой банки… адсорбент, да? — спросила врач Клаву, та кивнула. — Вот адсорбентом дополнительно едва не уморила Подсолнуха. Хорошо, что «Скорая» вовремя приехала, удалось откачать его.
— Меня посадят? — взвыла Клава.
Волгина сотрясалась от беззвучного смеха, отвернувшись от Овчаренко. Степа укоризненно покачал головой, не находя ничего смешного в поступках Клавы. При ней уже один отправился на тот свет, действовала она вполне оправданно. Поймав на себе укоризненный взгляд Степы, Оксана посерьезнела. Действительно, неприлично так себя вести следователю прокуратуры.
— Вас сейчас отвезут домой, — сказал он Клаве.
— Вот, — врач протянула рецепт Клаве, — это успокаивающее. Вам необходимо обратиться к психиатру. Срочно!
Клава с безразличием сунула рецепт в карман домашнего халатика, в котором ее сюда привезли, пробормотала, тяжело поднявшись:
— Одни рецепты… рецепты… Спасибо.
Волгина прикатила на собственном авто, поэтому, погрузив в машину пережившую стресс Овчаренко, прежде отвезли домой ее, а уж потом поехали к Степе.
— Чего ты ржала? — упрекнул он Волгину. — Тетка помешалась на отравлениях.
— Знаешь, Степан, не надо обвинять меня в черствости, — сказала она, покручивая руль. — Три трупа в одном небольшом гадюшнике — не многовато ли? Это свидетельствует о паршивой обстановке. Нет, мне не жаль Овчаренко.
— Потому что она пьющая?
— И поэтому тоже. Женщина и зеленый змий — отвратительный альянс. Но это не основная причина. Я тут поинтересовалась у наших театралов, они в один голос уверяют, что там концлагерь. Но ведь люди, работающие в театре, добровольно согласились на концлагерь.
— Полностью с тобой согласен. Я тоже переговорил с двумя бывшими актрисами. Обеих выгнали, но у них все удачно сложилось после ухода из театра…
— Осторожно, Степа, все же это обиженные, они не могут быть объективными, поэтому не стоит опираться на их показания.
— А меня прежде всего интересовало устройство театра.
— Ух ты! Замечательная мысль, — вставила Оксана. — Выводы?
— Знаешь, кажется, меня не обманула интуиция. Там обделенные люди, у которых отнимают право на жизнь, а такие товарищи на все способны.
— Что значит «отнимают право на жизнь»? Звучит, как призыв народовольцев.
— Позволь мне объяснить, как я всю эту систему понял, лады?
— Разумеется.
Степа покосился на Оксану, оценивая, насколько можно с ней откровенничать. Самолюбие есть и у него, как у всех людей, поэтому он не хотел, чтобы Оксана подняла его на смех, мол, мент, а туда же, лезет анализировать социальные прослойки. Собственно, ведь сам напросился в помощники. Степа потер заросший подбородок, неторопливо начал, обдумывая каждую фразу:
— Видишь ли, большинство людей могут заниматься любым родом деятельности. То есть, приложив максимум терпения и труда, достигают определенных успехов в работе, а работа, согласись, основная часть жизни человека. Но существуют люди, которых судьба одарила уникальными способностями. К примеру, певцы, художники, артисты… Из общения с бывшими артистками я понял, что в их профессии все зависит от директора или режиссера. Короче, сами артисты ничего не решают, только играют то, что им дают. А когда их лишают деятельности, без которой они не мыслят своего существования, вот тогда и начинаются проблемы. Работа для человека есть не что иное, как способ выжить, так? А для артиста это еще и смысл жизни. И вдруг их выгоняют, лишают этого смысла, заработка, то есть отнимают право на жизнь.
— А разве нельзя найти работу по специальности в другом месте?
— Я тоже задал приблизительно такой же вопрос, а потом кое-что и сам прикинул. Сколько в городе театров? Один. Получают они очень мало. Чтобы переехать в другой город, нужны большие средства, где-то жить, а проблема жилья остро стоит по всей стране. Другими видами деятельности заниматься они не могут, их обрекла судьба на лицедейство. Это тупик.
Волгина помолчала, затем проговорила:
— Ну допустим, ты меня убедил в исключительности артистов, однако кто-то из этих исключительных особ пошел на убийство. Так каково устройство театра?
— Заправляет всем директор, все ниточки к марионеткам у нее в руках. Клички: Эпоха, Мессалина, Кощей Бессмертный. (Оксана расхохоталась.) Я тоже смеялся сначала, а ты вдумайся: эпоха породила Мессалину, которая бессмертна.
— Степа, у тебя прекрасное ассоциативное мышление, книги пиши.
— Слушай дальше, — расцвел от похвалы Степан. — Директор обезглавила театр…
— Так она топором умеет орудовать? — пошутила Оксана.
— Не перебивай, разобраться в сумбурных рассказах было не так-то просто…
— Молчу, молчу, молчу.
— На чем я?.. А, да. Директриса убрала режиссеров, художников, всех тех, кто непосредственно участвует в работе. На постановки спектаклей приглашает специалистов со стороны, а поскольку платит именно она, то она же и музыку заказывает. Грубо говоря, режиссеры выполняют все ее пожелания. Приказы-то она подписывает.
— То есть она назначает на роли? — уточнила Оксана. — Тогда логичнее было бы отравить ее.
— За спектакли актеры получают дополнительную оплату, отсюда пошла возня между ними. Чем больше роль, тем больше получаешь…
— Но это же справедливо.
— Согласен. Но, чтобы много играть, нужно иметь…
— Талант, — фыркнула Оксана. — Да это же элементарно: без таланта нечего делать на сцене, и вообще в искусстве.
— Совсем не обязательно, — возразил Степа, вызвав этим неподдельное изумление Волгиной. Они подъехали к его дому, остановились. — Нужно иметь благосклонную поддержку директора, так как только она решает, кому быть, а кому не быть. Началась конкуренция. То есть, чтобы добиться расположения директора, следовало принять все ее правила игры. Кого она невзлюбила — того не любить, кого она хочет убрать — помочь ей в этом. Одновременно представилась возможность избавиться от соперников. А поскольку оклады соперников решено было поделить между фаворитами, то и думать нечего, что последовало.
— В таком случае отравитель должен быть сильно обижен, — подхватила Оксана.
— Не торопись, — остановил ее Степа. — Ты же сама знаешь, поспешность уводит в сторону. Дело в том, что Ушаковы — две отдельные песни. А Овчаренко, пережившая покушение, никаким боком к ним не присоединяется, она враждовала с ними.
— Но Ушаковы супруги…
— На момент убийства они жили врозь, он ушел к другой, так что вряд ли они сохранили дружеские отношения. Мало того, Ушаковы не являлись фаворитами директора, испытали на себе гонения. Логика подсказывает, что, скорее, кто-то из Ушаковых должен был устранить обидчиков. А устранили их!
