— Вот и умничка!
Он провел гостью в квартиру и предложил ей располагаться. Люда внесла чемодан, удивляясь, что Саша сам не сделал это. Раньше он был более внимателен! Она продолжала разглядывать его и только теперь поняла, что в его облике изменилось: нос! Нос был не сломан!
— Ты сделал нос! — воскликнула она. — Но ты же сам говорил, что нос — твоя визитная карточка!
— Визитная карточка стала чересчур заметной, — пошутил он, — и я решил, что лучше вернуть себе первозданный вид. А ты молодец, что приехала, мне тебя не хватало!
Он жадно осмотрел ее и придвинулся ближе. Люда сидела на маленьком диванчике и жаждала объятий и слов любви. Ей нужны были подтверждения, что эта жертва не напрасна.
Саша обнял ее и со вкусом поцеловал. У нее, как тогда, в первый раз, закружилась голова. Он все целовал и целовал ее и медленно стал расстегивать ее кофточку.
— Саша, ты что? — Она отстранилась. — У нас еще столько времени впереди, мы все успеем! Давай поговорим, расскажи, почему ты не приехал на соревнования, ведь я так ждала!
Он отрешенно посмотрел на нее и засмеялся.
— Почему не приехал? Занят был. — Он взмахнул рукой, и широкий рукав пуловера задрался, обнажив тонкую руку.
Люда только сейчас заметила, как он похудел, и ужаснулась этому. Она уже приготовилась было произнести это вслух, а также сказать, что теперь, когда она здесь, она обещает откормить его, как слова застряли у нее в горле. На его руке были красноречивые следы уколов.
— Ты колешься? — прошептала она, инстинктивно отодвигаясь от него.
— Да, — снова засмеялся он, заглядывая в ее широко распахнутые от ужаса глаза. — Поэтому и не приехал. Но зато приехала ты, и это главное. Давай, детка, не стесняйся, я так хочу тебя! Сколько мы с тобой не виделись?
— Полгода, — прошептала шокированная Людмила.
— Вот-вот, и все эти полгода я ужасно тебя хотел! Ну, давай. — Он простер к ней тонкие руки, истыканные шприцем, и схватился за ее кофточку.
Глава 22
Люда сидела в углу дивана, прижав к груди колени и судорожно сжимая в руках свою кофточку. Она была порвана, но хоть как-то прикрывала ее наготу. Девушка до сих пор не могла осознать то, что с ней произошло несколько минут назад, и наблюдала за боксером. Он, напевая, натягивал свой свитер.
— Ну чего сидишь, как неродная? — повернулся он к ней. — Я теперь — твой первый мужчина, и ты должна меня слушаться. Ферштейн?
— Ник ферштейн, — машинально ответила Люда, учившая в школе немецкий язык.
— О! Заговорила! — обрадовался он. — Значит, жить будешь! Да ладно ты, не смертельно же: ты сама хотела этого, поэтому и приехала, разве не так? Разве ты не хотела, чтобы я тебя оттрахал как следует? Все телки этого хотят!
— Я не хотела, — прошептала убитая его словами Люда, — во всяком случае, не так… Ты же вел себя, как животное! Ты полностью оправдал свою фамилию!
И в ту же секунду она почувствовала весьма ощутимый удар по щеке. Ее голова мотнулась в сторону и больно ударилась о стенку.
— Не смей упоминать мою фамилию, потаскуха, — заорал он. — Мне это надоело: всегда все говорили об идентичности моей фамилии и моего характера. Но я не такой!
Он бегал по комнате и выглядел просто сумасшедшим. Люде все это казалось жутким сном. Ей было неприятно видеть этого человека. Неужели это из-за него она так изменилась, по нему сохла много месяцев, неужели это в него она влюбилась? Она не верила самой себе. Разве могла она так ошибиться, разве могла она так обмануться и отдать свое сердце человеку, недостойному этого? И Тамара Сергеевна, взрослая, опытная женщина, тонко чувствующая людей, тоже ошиблась? Люда не могла в это поверить. Она раньше думала, что страдать больше, чем страдала она по Александру, уже просто нельзя. А теперь вот получилось так, что сейчас она страдала больше. Гораздо больше. Ей было противно, она даже ненавидела его за то, что он с ней сделал. Она была убита этим, раздавлена и, кажется, больше никогда не сможет восстановиться. Из-за этого человека она уехала, бросила родителей, наплевала на все приличия. Она забыла и стыд, и совесть, растоптала свою честь. Хотя нет, ее честь растоптал он, человек, которого она любила больше жизни: она готова была ради него сделать все: украсть, даже убить. А теперь он растоптал ее. Очень ловко стащил с нее джинсы, разорвал кофту и изнасиловал — грубо, намеренно, не обращая внимания на ее слезы, мольбы и крики. Ему было наплевать, что ей больно. Он сделал так, как ему было удобно. А она только корчилась под его худым, крепким телом и повторяла, как заведенная: «Саша, пожалуйста, не надо, Саша, не надо, пожалуйста, Са-аша…»
Но он не слушал и, наверное, даже не слышал ее. И вот теперь с ней свершилось то, о чем она мечтала, и с тем человеком, с которым она хотела это сделать, но все вышло совсем не так, как она представляла. Зачем ему понадобилось брать ее силой, если она сама готова была отдаться ему? Неужели его разозлило, что она не разделась сразу же, как приехала? Но это глупо — особенно если учесть, что в Ногине она сама предлагала ему себя и он отказался, хотя ему было нелегко это сделать. Он сказал, что их первая ночь еще впереди, и пусть она немного подождет, потому что так будет правильно. И вот теперь он лишил ее девственности на этом старом, продавленном диване, даже не накрыв его простыней, да что там простыня… Он даже не спросил ее согласия, он просто изнасиловал ее. Люда сидела, не в силах пошевелиться, и чувствовала, как слезы капают из глаз на порванную кофту.
Он снова вошел в комнату, жуя бутерброд с сыром.
— Ладно, детка, извини меня, — примирительно промурлыкал он, — просто я не мог с собою справиться. Ты такая красивая! А теперь не сходишь ли ты в магазин? Мне после этого дела всегда так есть хочется! Кстати, у тебя есть деньги?
Люда молча смотрела на него и не верила ни своим ушам, ни глазам. Не может быть, что это тот самый парень, который был так нежен с ней, которого она так любила…
Как мог он за полгода так измениться? «Наркотики», — догадалась она. И правда, как она упустила из виду, что он — наркоман?! А наркоши все — того…
Саша не дождался ответа на свой вопрос и сам залез в ее сумочку.
— Ты не против, если я возьму немного? — спросил он, раскрывая ее кошелек и выгребая оттуда всю наличность.
Люда в ужасе подумала, что так он оставит ее совсем без копейки.
— А в магазин? — спросила она. — Ты же хотел, чтобы я пошла в магазин! Давай я сначала схожу за продуктами, а потом оставшиеся деньги отдам тебе!
Он уставился на нее и задумчиво почесал затылок.
— Ладно, — согласился он, — только смотри, все не потрать! Мне нужно восемьсот рублей, наверное, я их сразу заберу!
Люда стала одеваться. Пусть кофточка порвана, а она сама — заплакана. Прочь отсюда, из этой квартиры, и поскорее! Пускай он заберет восемьсот рублей, все равно у нее останется тысяча с небольшим, и она сможет как-то перебиться до отъезда домой.
