— Ну, дело в том… — начал было Томазелли и сделал паузу. Было видно, что он испытывает несвойственную ему нерешительность и тщательно подбирает слова для какого-то сообщения.
— Что такое, Гарри? — с любопытством поинтересовался О’Доннелл.
— Дело в том, что доктор Коулмен заинтересован именно в нашей клинике. — Томазелли снова сделал паузу. — Мне сказали, что он слышал о наших нововведениях и планах на будущее.
О’Доннелл первым нарушил внезапно воцарившуюся тишину:
— Откуда ты это знаешь?
— Знаю, потому что веду с ним переписку.
— Это как-то не совсем обычно, Гарри. Ты не находишь? — язвительно поинтересовался Руфус.
— Возможно, я немного забежал вперед, но после того, как я получил это, — он указал рукой на резюме, переданное теперь Люси, — я написал доктору Коулмену. Естественно, я не стал предлагать ему что-либо определенное. Это был просто зондаж, выяснение позиций. — Он обернулся к О’Доннеллу: — Это началось после нашего с тобой разговора пару недель назад. Ты, наверное, помнишь его, Кент.
— Да, помню. — О’Доннелл предпочел бы, чтобы Томазелли заранее сообщил ему о своей переписке. Правда, как администратор Гарри имеет полное право переписываться, с кем ему угодно. Ведь именно он руководит клиникой. Да и переписка, без сомнения, была сугубо конфиденциальной. Возможно, Томазелли сделал удачный ход. — Так ты говоришь, он заинтересовался? — обратился О’Доннелл к администратору.
— Да, он хочет приехать и посмотреть клинику. Я как раз собирался сказать тебе об этом, но ты назначил совещание — очень кстати.
Теперь резюме разглядывал Дорнбергер. Он ткнул в него пальцем и спросил:
— И что теперь прикажете мне с этим делать?
О’Доннелл, ища поддержки, посмотрел на остальных:
— Думаю, что вы должны взять его с собой, Чарли, и показать Джо Пирсону.
Глава 7
В боковой комнате, примыкающей к прозекторской, резидент Роджер Макнил ждал заведующего отделением. Все было готово для проведения обзора макроскопических препаратов. Не хватало только присутствия доктора Джозефа Пирсона.
В клинике Трех Графств, также как и во многих других лечебных учреждениях, обзор макроскопических препаратов был следующей стадией исследования после вскрытия. Полчаса назад служитель морга Джордж Ринни принес органы, извлеченные на прошлой неделе в трех вскрытиях. Органы двух трупов аккуратно лежали в белых эмалированных лотках, а рядом стояли три стеклянных кувшина, в каждом из которых находился мозг. В центре помещения стоял каменный прозекторский стол со стоком, а над столом висел шланг для смыва. Сейчас кран был открыт, и вода текла на уложенные в третий лоток органы, смывая с них формалин и резкий запах.
Макнил осмотрелся, проверяя, все ли на месте. Пирсон всегда выходил из себя, если чего-то не оказывалось под рукой. Про себя Макнил отметил, что комната, в которой они проводят исследование, своей мрачностью вполне соответствует своему назначению. Да еще повсюду органы. Не хватало лишь какой-то мелочи, чтобы комната стала похожей на бойню. Макнилу приходилось бывать в других клиниках, где в таких помещениях все сверкало нержавеющей сталью и современным оборудованием, но эти новшества пока не коснулись клиники Трех Графств.
Послышались знакомые шаркающие шаги, и вошел Пирсон, волоча за собой неизбежное облако сигарного дыма.
— Мы не можем терять времени. — Пирсон редко утруждал себя приветствиями. — Прошло уже полторы недели после разговора с О’Доннеллом, а мы по-прежнему отстаем. — Сигара прыгала у Пирсона во рту вверх и вниз. — Когда мы закончим с этим, я займусь хирургическими хвостами. Итак, что у нас с первым случаем?
Говоря все это, Пирсон надел черный резиновый фартук и резиновые перчатки. Потом он подошел к столу и сел. Макнил сел напротив и начал читать протокол вскрытия:
— «Женщина пятидесяти пяти лет. Клинический диагноз: основное заболевание — рак молочной железы».
— Дайте посмотреть. — Джо Пирсон протянул руку к папке. Иногда он терпеливо ждал, когда резидент зачитает ему особенности случая, но иногда читал протоколы сам. В этом, как и во всем другом, Пирсон был непредсказуем. — Гм… — промычал он и выключил воду. Сунув руку в лоток, порылся в нем, извлек сердце, раскрыл его обеими руками. — Это вы его вскрыли?
Резидент отрицательно покачал головой.
— Я тоже так думаю. — Пирсон снова воззрился на сердце. — Седдонс?
Макнил неохотно кивнул. Он тоже заметил, что сердце вскрыто неправильно.
— Метка Зорро, — усмехнулся Пирсон. — Как будто он рубил его топором. Кстати говоря, где Седдонс?
— Думаю, что в операционной. Он хотел посмотреть какую-то интересную операцию.
— Передайте ему от моего имени, что, пока он прикреплен к отделению патологической анатомии, он должен быть здесь при всех наших исследованиях. Итак, приступим.
Макнил положил на колени картонный планшет и приготовился записывать. Пирсон начал диктовать:
— Миокард слегка утолщен, митральный клапан деформирован. Вы видите? — Он поднес сердце ближе к Макнилу.
Макнил перегнулся через стол и посмотрел.
— Да, вижу, — ответил он.
Пирсон продолжал:
— Сухожильные хорды спаяны, укорочены и утолщены. — Он небрежно добавил: — Похоже, больная страдала запущенным ревматизмом. Но не он послужил причиной смерти.
Пирсон отрезал небольшой кусочек ткани и положил его в помеченный этикеткой небольшой флакон. Этот образец он позже изучит под микроскопом. Заученным стереотипным движением патологоанатом бросил сердце в отверстие в полу под столом. Под отверстием находится металлический чан. Позже служитель очистит и вымоет его, а остатки органов будут сожжены в специальной печи.
Пирсон взял из лотка легкие. Первое легкое он раскрыл, как книгу, потом продиктовал Макнилу:
— В легких имеют место многочисленные метастатические узелки. — Он снова показал орган резиденту.
Когда Пирсон занялся вторым легким, за его спиной открылась дверь.
— Вы заняты, доктор Пирсон?
Патологоанатом, узнав по голосу Карла Баннистера, старшего лаборанта отделения патологической анатомии, раздраженно обернулся. Баннистер повернул голову. За спиной Баннистера угадывалась чья-то фигура.
— Конечно, я занят. Что тебе нужно? — В тоне было нечто среднее между зверским рыком и добродушным подшучиванием. Пирсон почти всегда разговаривал с Баннистером именно так. Обратись он к лаборанту более приветливо, тот, пожалуй, сильно бы смутился.
Баннистер был непробиваем. Он поманил к себе стоявшего за его спиной человека:
— Входите. — Потом снова обратился к Пирсону: — Это Джон Александер. Помните? Это наш новый техник-лаборант. Вы приняли его неделю назад, и сегодня он приступает к работе.
