— Кажется, все на месте.
Приударить ему за сестрой Пенфилд или нет? Прошло уже шесть недель его вынужденного воздержания, а в двадцать семь лет это очень большой срок. Пенфилд была очень привлекательной женщиной, ей, наверное, года тридцать два. Она еще достаточно молода, но уже достаточно опытна — не будет строить из себя девичью невинность. Она интеллигентна и приветлива, и, кроме того, у нее отличная фигура. Под белой формой четко вырисовывались трусики. В такую жару на ней, наверное, больше ничего нет. Доктор Макнил задумался. Ее придется пару раз куда-нибудь пригласить, прежде чем дойдет до дела. Значит, в этом месяце ничего не получится — на это у него просто не хватит оставшихся денег. «Храни себя для меня, о Пенфилд! Больные будут умирать и приводить тебя ко мне».
— Спасибо, доктор. — Она улыбнулась и, повернувшись, направилась к выходу.
«Я ее уломаю», — подумал Макнил и крикнул вслед:
— Привозите почаще! Нам нужна практика.
Еще одна избитая шутка, защитная реакция перед лицом смерти.
Элен Пенфилд вышла из прозекторской вслед за санитаром. Традиция соблюдена, уважение покойнику оказано. Теперь скорее назад, к страдающим живым. Медсестра улыбнулась. У нее было ощущение, что доктор Макнил хотел ей что-то предложить. Но это в следующий раз.
Пока Джордж Ринни подсовывал деревянный подголовник под шею умершего, доктор Макнил разложил на столе инструменты, которые понадобятся при вскрытии. Ножи, ножницы для ребер, щипцы, электрическая фреза для вскрытия черепа… Все это чисто вымыто — Ринни был добросовестным работником, но не безупречным, каким был инструментарий в хирургической операционной четырьмя этажами выше. Пациентам, попавшим на этот стол, не страшна никакая инфекция, в предосторожностях нуждаются только патологоанатомы.
Джордж Ринни вопросительно взглянул на Роджера Макнила, и резидент сказал:
— Позвоните в сестринский отдел, Джордж, пусть студентки спускаются в прозекторскую. И сообщите доктору Пирсону, что мы готовы.
— Хорошо, доктор. — Ринни послушно вышел. Резидент отделения патологической анатомии Макнил уже пользовался авторитетом, несмотря на то что его зарплата была немногим выше зарплаты санитара. Но еще немного, и эта разница значительно увеличится. Прошло уже три с половиной года резидентуры. Еще полгода, и он по праву станет штатным патологоанатомом. Тогда он сможет рассчитывать на зарплату в двадцать тысяч долларов в год, так как, к счастью, спрос на патологоанатомов значительно превышает предложение. Тогда не придется думать, стоит ли ухаживать за сестрой Пенфилд или еще за кем-то.
Роджер Макнил мысленно улыбнулся, ни одним мускулом не выдав этой улыбки. Люди, имевшие с ним дело, считали его строгим и суровым и были правы, а иногда думали, что у него нет чувства юмора, но здесь они ошибались. Действительно, ему было трудно заводить друзей среди мужчин, но женщины находили его очень привлекательным. Этот факт он обнаружил очень рано и использовал к своей выгоде. Когда он был интерном, коллеги находили это необъяснимым. Мрачный, угрюмый Макнил отличался невероятной, сверхъестественной способностью укладывать в постель молоденьких медсестер, об которых обламывали зубы самые завзятые ловеласы.
Дверь прозекторской распахнулась, и в помещение влетел Майк Седдонс. Седдонс был резидентом в хирургическом отделении, временно откомандированным в отделение патологической анатомии. Он всегда летал. Рыжие вихры на его голове торчали в самых неожиданных местах — было такое впечатление, что голову Седдонса постоянно обдувал какой-то невидимый ветер, не дававший волосам спокойно лежать на месте. Мальчишеское лицо его не покидала дружелюбная улыбка. Макнил считал Седдонса эксгибиционистом, но все же неплохо к нему относился, так как Седдонс пришел в отделение патологической анатомии с большей охотой, нежели другие резиденты-хирурги.
Седдонс окинул взглядом лежавшее на столе тело:
— Вот и работа для нас!
Макнил жестом указал на историю болезни и другие документы, и Седдонс, взяв их в руки, спросил:
— Отчего он умер? — и, раскрыв историю болезни, добавил: — От ишемической болезни сердца, да?
— Во всяком случае, там так написано, — ответил Макнил.
— Ты будешь вскрывать?
Макнил отрицательно покачал головой:
— Вскрывать будет Пирсон.
Седдонс удивленно посмотрел на коллегу:
— Сам босс? В этом случае есть что-то особенное?
— Ничего особенного. — С этими словами Макнил прикрепил четырехстраничный бланк вскрытия к картонному планшету. — Придут студентки-медсестры. Думаю, Пирсон хочет произвести на них впечатление.
— Групповое представление! — Седдонс улыбнулся: — Я хочу его посмотреть.
— В таком случае тебе тоже придется поработать. — Макнил протянул Седдонсу планшет: — Заполни часть пунктов.
— Давай. — Седдонс с готовностью взял бланк и начал заполнять пункты внешнего осмотра тела. Занося нужные сведения, он негромко говорил сам с собой. — Шрам после аппендэктомии. Небольшая родинка на левом плече. — Он отвел руку осматриваемого в сторону. — Прости, старик. — И сделал очередную запись: — Небольшое трупное окоченение. — Приподнял веки: — Зрачки круглые, диаметром ноль целых три десятых сантиметра. — С трудом раздвинул челюсти: — Посмотрим на зубы.
Из коридора послышался шум шагов. Потом дверь приоткрылась, и в щель заглянула медсестра, в которой Макнил узнал заведующую учебной частью медсестринского отделения.
— Здравствуйте, доктор Макнил, — сказала она. За ее плечом стояли студентки школы медсестер.
— Здравствуйте. — Резидент поманил их рукой: — Можете заходить. Смелее.
Студентки, одна за другой, вошли в прозекторскую. Их было шесть. Войдя, все они нервно посмотрели на лежавшее на столе тело.
Майк Седдонс улыбнулся:
— Поторопитесь, девочки. Занимайте лучшие места.
Седдонс окинул группу оценивающим взглядом. Среди девушек были две новенькие, которых он раньше не видел, из них одна — очень красивая брюнетка. Он еще раз посмотрел на нее. Даже спартанская медицинская форма не могла скрыть изумительную фигуру. Седдонс непринужденно прошелся по прозекторской и как бы невзначай встал между приглянувшейся ему девушкой и остальными студентками. Одарив ее широкой улыбкой, он тихо сказал:
— Кажется, я вас раньше не видел.
— Я здесь уже давно, столько же, сколько и другие девушки. — Она посмотрела на Седдонса с искренним любопытством и шутливо добавила: — Кроме того, мне говорили, что врачи вообще не замечают студенток первого курса.
Седдонс сделал вид, что задумался.
— Пожалуй, это действительно так, но иногда мы делаем исключение. — Глаза молодого врача заискрились честным и неподдельным восхищением. — Для выдающихся студенток. Между прочим, меня зовут Майк Седдонс.
— А меня Вивьен Лоубартон, — сказала брюнетка и рассмеялась, но, поймав укоризненный взгляд преподавательницы, сразу умолкла. Вивьен понравился этот молодой рыжий доктор, но разговоры и шутки в прозекторской показались ей неуместными. В конце концов, человек, лежавший на столе, был мертв. Наверху им сказали, что он только что умер; по этой причине студенток освободили от работы и послали смотреть вскрытие. Слово «вскрытие» вернуло Вивьен к тому, что сейчас будет здесь происходить. Интересно, как она отреагирует на это зрелище? Она и сейчас уже испытывает смятение. Она понимала: как медсестре ей придется не раз сталкиваться со смертью, но пока это было внове и предстоящее сильно ее пугало.
