Через полтора часа появился директор и застал немецкого инженера в объятиях стража. Оба со слезами на глазах оплакивали смерть Постникова. Андрей Макарович помог командировочному добраться до машины и отвез его к себе домой, В квартире бывшего секретаря райкома они поминки продолжили. Телкин кое-как говорил по-немецки, градусы помогли немцу вспомнить два десятка русских слов, и они до двух ночи эмоционально обсудили трагическую кончину мэра, после чего оба заснули в креслах.
В восемь утра Телкин немца разбудил и отвез на завод. Бригада сборщиков выглядела не лучшим образом, но и немец не слишком уверенно держался на ногах. Тем не менее работа по сборке очистительного комплекса началась.
Кедр остервенело лаял и бросался на забор. Пенсионер выглянул в маленькое оконце своей избы и увидел троих рослых мужчин. Они стояли у калитки и смотрели в его сторону. Ни одного из них бывший колхозный бухгалтер раньше не видел. Набросив на плечи телогрейку и, засунув босые ступни в валенки с галошами, он вышел на крыльцо.
– Вы Тимофей Петрович Сорока? – спросил его один из незнакомцев
– Я. – Признался Сорока.
– Мы бы хотели с вами побеседовать.
Хозяин спустился с крыльца, взял собаку за ошейник, отвел к будке и пристегнул на цепь. Пес продолжал брехать на чужаков, но цепь его ярость сдерживала. Сорока подошел к калитке:
– А вы кто будете?
– Меня зовут Олег Коленев, – сообщил один из визитеров и представил товарищей.
Имена Скворцова и Хорькова хозяину ничего не говорили. А про Коленева он слышал много.
– Никак сосед с Вороньего холма заявился? – Улыбнулся старик и впустил мужчин в калитку.
– Он самый, – подтвердил Олег. Однако на его лице ответной улыбки Сорока не дождался.
– В доме у меня не очень прибрано. Сами понимаете, без хозяйки живу, но если не побрезгуйте, милости просим.
– На воздухе поговорим. – Отказался Голенев.
– На воздухе, так на воздухе. – Согласился Сорока и повел визитеров к скамейке: – Присаживайтесь под яблоньку.
Все четверо уселись на скамью, рядом с которой имелся деревянный стол, вкопанный ножками в землю. Сорока сорвал с дерева несколько яблок и выложил на стол:
– Угощайтесь. «Шафрановые», медовый сорт, и уже созрели.
Хорьков взял яблоко и сочно надкусил спелый плод. Голенев тоже взял яблоко, но есть не стал, а покрутил в руках.
– Вот что, Тимофей Петрович, будешь темнить, может плохо кончится. Ты меня понимаешь?
– О чем я могу темнить?! Я пенсионер, дел на мне никаких нету. Не пойму, с чем вы пришли.
– Сейчас поймешь. – Заверил Олег: – Ты один день дежурил на лодочной станции. Что-то тебя там напугало, и работать ты отказался. А потом утонул мэр города. Вот и подумай, что тебе лучше? Все сказать нам или по повестке в милиции?
– Что мне милиция? Я человек законопослушный. – Сорока улыбаться перестал и смотрел на Голенева, часто моргая ресницами.
– Уверен, ты что-то знаешь. И я думаю, что это связано с гибелью мэра.
– При чем тут мэр? Я о нем ни ухом ни рылом.
– Тогда говори, что тебя так напугало? Просто так от хорошей работы не отказываются.
Сорока задумался:
– А если не скажу?
– Пристрелим, – Хорьков сплюнул косточки от плода и достал из кармана пистолет: – И зароем тебя под твоей яблонькой.
Сорока побледнел:
– Ну и шутки у тебя, парень! Вы бандиты? О тебе, Коленев, люди хорошо говорят… Не ожидал.
– Тихон мой друг. Его утопили. Если ты знаешь и молчишь, прибью, как бешенную собаку, и глазом не моргну. – Ответил Голенев. По его тону Сорока понял, что с ним не шутят.
– Ничего я про вашего друга не знаю. Слышал, что он во время гулянки утоп и все. А напугался я костылями Королькова. Инвалид исчез, а костыли в кустиках припрятал.
– Они там и лежат?
– А куда они денутся.
– Покажешь. – Голенев поднялся. За ним поднялись Степан с Сергеем.
После посещения пенсионера Сороки афганцы вернулись на Вороний холм и устроили совещание. Они теперь знали, что с одноногим дедом Корольковым дело обстоит плохо. Накануне его подпоили до полной отключки, а на другой день либо увезли живым, либо сперва убили и потом увезли. Кому нужен несчастный старик, без гроша в кармане, да еще инвалид.
– Скорее всего, убийца, или убийцы боялись, что он назовет имя собутыльника. Почему? – Спросил Голенев и сам себе ответил: – Именно потому, что этот собутыльник и сделал пропил лодки.
Афганцы с Голеневым согласились. Олег продолжал:
– По рассказам Солохина, весьма подозрительно выглядит господин вице-мэр. Стеколкин участвует в подготовке праздника. Скорее всего, пикник на лодочной станции его инициатива. Он ведь прекрасно знал, что Тиша не умеет плавать, а сам неплохой пловец. Кооператор этого не сказал, но вы же понимаете, Солохин совсем недавно оформлял бумаги и был на приеме Стеколкина. Тот, конечно, с него слупил взятку и потребовал лодочную станцию для гулянки мэрии. Если Стеколкин – участник заговора против Тиши, он в курсе, что лодка затонет. Она и тонет. Он точно рассчитал, сколько времени понадобится, чтобы Постников захлебнулся и поспешал на помощь не слишком быстро.
Хорьков перебил Олега:
– Ты не прав, он поспешал быстро, чтобы успеть прыгнуть и утопить Тихона. Думаю, он подержал его под водой и вытянул уже труп.
– Вполне может быть, – согласился Олег.
– Не помешаю, господа? – афганцы обернулись, на пороге стояла Мака.
– Здравствуй, Мака. Я же сказал, что сам тебя найду.
– Я помню, но ты мне срочно понадобился. Я бы хотела поговорить с тобой наедине.
– У меня от ребят нет секретов.
Мака улыбнулась:
– Ты им потом все расскажешь. А мне трудно при малознакомых мальчиках. Пусть они меня простят.
– Хорошо, пойдем наверх. – Согласился Голенев.
– Там твоя Лена.
– Лена работает, дети учатся. Наверху сейчас никого.
Она кивнула и, постукивая каблучками своих сапожек, пошла вверх по лестнице.
– Мужики, я недолго, – бросил Олег друзьям и поднялся за ней. Она уже сидела в кресле его кабинета.
– С чем пришла?
– Ты догадываешься, что твоего друга убили?
Голенев почувствовал, как у него сжались кулаки:
– А ты откуда знаешь?
Она раскрыла сумочку и протянула ему конверт:
– Рылась в кащеевских бумагах и случайно нашла.
Олег взял конверт, вынул из него листок и прочел. Перечитал еще раз. Три чиновника признавались прокурору в убийстве мэра. Среди подписей он тут же отметил завиток Стеколкина.
