Олег решил промолчать. За десертом мужчины снова перешли к делу. Голенев понял, что его средств для начала строительства хватит. Часть суммы он был готов перечислить сейчас. После еды мужчины спустились к морю, а Татьяна пошла дремать в номер. Два друга детства, наконец, остались вдвоем. Хотя в их отношениях после женитьбы Тихона ничего не изменилось, в присутствии женщины оба чувствовали себя немного скованно. Тихон – потому что стыдился своей покорности перед женой, Голенев по той же причине испытывал неловкость за друга. Постников оглянулся по сторонам, достал из кармана пачку «Мальборо» и, как делают это малолетки в школьных туалетах, воровато прикурил.
– Ты стал курить? – Изумился Голенев.
– Немного. Не говори Татьяне. Узнает, мне не сдобровать.
– Ладно, не бойся… – Олег достал пачку и закурил сам.
– Ну теперь расскажи мне, как ты живешь?
– Работаю, Тиша.
– Я не об этом…
– А больше ни на что времен нет.
– Ты же, так сказать, молодой мужик, почему не женишься?
Голенев усмехнулся:
– Некогда, Тиша.
– Брось. Ты в форме, красивый, а теперь еще и богатый. Какая девчонка устоит?
– Та, которая мне приглянулась, устояла….И хватит обо мне. Расскажи, как дела в Глухове? Как справляешься с должностью мэра?
– Плохо справляюсь. Кругом криминал. Про меня пишут всякие небылицы. Недавно узнал из областной газеты, что у меня, так сказать, дом в Швейцарии, вилла в Италии, а на счетах куча золота. Мол, ворует Постников по-черному.
Голенев усмехнулся:
– Если воровал, молчали бы.
– Это точно. Предлагают каждый день. Знаешь, сколько мне предложили, чтобы я не начинал строить цементный завод? Двадцать тысяч долларов. Представляешь?!
– Кто же такой щедрый?
– Точно утверждать не могу. Но подозреваю Генку Кащеева.
– А ему какой смысл?
– Прямой. Он, так сказать, прихватил всю строительную индустрию в нашей области. Где бы ни строили – цемент его, кирпич его, даже лес его. Зачем ему государственный завод, выпускающий качественный и дешевый цемент? Он все под себя подмял. А сам бывший уголовник. Шесть лет за воровство отсидел. Но теперь времена новые, хватай, что плохо лежит. А в России, так сказать, все лежит плохо.
– Ты же эти новые времена сам призывал с пеной у рта. Чего теперь жалуешься?
Постников молчал долго. Он смотрел на море и думал, как ответить. Потом бросил в волны плоский камешек, проследил, как он подпрыгнет три раза в волнах, и заговорил глухо и отрешенно:
– Надеялся, что в стране голову поднимут талантливые люди, которым раньше работать не давали. А голову подняли, так сказать, гады.
– Что-то мне твое настроение не нравится. Гадов надо давить. Приеду, разберемся.
Тихон положил руку на плечо друга:
– Скорей бы…
– Теперь уж скоро.
Утром Голенев проснулся рано и тут же поехал в офис. Он не мог уделить Тихону и Татьяне много времени. Чтобы Постниковы не скучали, он купил им экскурсию в Новый Афон. Вечером друзья договорились снова вместе поужинать.
На работу Олег опять ехал с охраной. Хорьков поставил перед начальником летучего отряда задачу выяснить, кто и почему нападал на Голенева. Сергей Скворцов справки навел. УАЗ приехал из Сухуми. Двое раздавленных оказались личностями милиции знакомыми. Это были шестерки сухумского авторитета Вано Жвания. Сам Вано занимал почетную должность заместителя директора Очемчирского рынка. Но по сути он промышлял рэкетом на всем побережье Абхазии. Скворцов также добыл информацию, что Жвания в данный момент гуляет в Сочи. Афганцы установили за бандитом наблюдение и знали каждый его шаг.
Голенев начинал работу с объезда своих предприятий. Он посетил цех, где готовили воду, поговорил с механиками, занятыми ремонтом испорченных автоматов. В офис приехал в двенадцать.
Не успел он войти в кабинет, как Скворцов доложил о том, что Жвания в шикарной американской иномарке направляется в Лазоревск. Афганцы усилили охрану офиса.
Голенев пригласил в кабинет Степана Хорькова и Сергея Скворцова.
По их мнению, бандит, прознав, что Турка больше нет, решил предпринять попытку забрать ничейную территорию. Вот и прислал своих бойцов. Это была слабая разведка боем. Чем вызван личный визит Жвания в город, они не знали. Но ждать ответа пришлось не долго. Сухумский авторитет сидел в приемной. Афганцы его обыскали, но оружия не нашли. Олег решил гостя принять.
Вано был красив, высок и элегантен. Если бы не два золотых зуба, ослепляющие собеседника при его улыбке, Жвания вполне можно было принять за артиста или художника.
– Здравствуй, Олег, здравствуй, дорогой мой. – Бандит шагал навстречу, сверкая фиксами и дружески протягивая руку.
Олег поднялся, руки ему не подал, но на кресло указал:
– Чему обязан?
Жвания уселся в кресло, продолжая скалиться:
– Произошло ужасное недоразумение. Мои ребята погибли. Но я на тебя не сержусь. Они сами виноваты. Я попросил их передать тебе приглашение. Но, как гласит русская пословица, дурак опаснее врага. Я приехал извиниться за их хамскую выходку.
– Ты называешь хамской выходкой пальбу в голову?
– Слушай, он стрельнул от испуга. Так что извини…
– Чего теперь извиняться? Они трупы.
– Забудем о них. Пусть их души обретут покой. Раз гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Я пришел к тебе как друг. Каким уйду отсюда, зависит от тебя.
Олегу надоели иносказания:
– Давай ближе к делу.
– Можно и к делу. Я понимаю, ты человек занятой. Я тоже. А дело заключается в том, что ты мне должен много денег.
– Я тебе? – В голосе предпринимателя бандит никаких эмоций не услышал.
– Да, дорогой. Твои автоматы установлены на прогулочных катерах. Люди пьют воду и кладут тебе деньги. Катера плавают по морю. Они плывут в Сухуми, они плывут в Гагры, потом в Пицунду. Понимаешь, что получается? Ты зарабатываешь деньги на моей территории, а делиться не хочешь. Так неправильно.
Олег разозлился:
– Абхазия, как я слышал, часть Советского Союза.
– Конечно, дорогой. Мы живем в одной стране и можем решить вопрос по-доброму. Дай мне поставить игровые автоматы в Сочи, в Лазоревске и Адлере, и я буду считать, что мы квиты.
– Я не могу тебе ничего запретить. Все перечисленные тобой населенные пункты мне не принадлежат. Договорись с властями, ставь и работай.
– Вот тут и проблема. Меня здесь считают нехорошим. Я отсидел срок. Мне разрешения не получить. А тебя уважают…
– А ты попробуй. Сейчас времена другие.
