– Прости, Степа. Но уж очень много тут неясного…
– Ну, зарезали мужика. Мы и не такое видели.
– Это на войне, Степа. А здесь такое увидеть не дай Бог.
– Может, трахнул чужую девочку. Эти стариканы любят клубничку…
Олег так не думал:
– Если бы пырнули в подворотне, вполне возможно. Но, голову положили перед горисполкомом. А это уже акция устрашения городских властей.
Степан не успел ответить, зазвонил телефон. Олег снял трубку. Звонила Тоня. Она едва сдерживала слезы:
– Олег, скорей приезжай. Нам надо искать новую квартиру.
– В чем дело?
– Не хочу по телефону. Приезжай, пожалуйста, поскорей.
– Хорошо, сейчас приеду.
– Что там у тебя? – Спросил Хорьков, когда Олег закончил разговор.
– Жена просит срочно приехать. Говорить по телефону не стала.
– Раз просит, надо ехать.
– Надо. Ты прости меня, я понимаю, что дурака свалял.
– Ты о чем?
– Об этом Лапочкине.
– Ладно, замяли.
Олег подъехал к домику, оставил машину у калитки. Обычно Нина Петровна, которая все видела и все слышала, встречала его в саду и приглашала на свою половину к трапезе. Но сегодня он хозяйку не увидел. Тоня ждала на терраске с платком в руках. Олег подошел к ней, сжал виски, заглянул в покрасневшие от слез глаза:
– Плачешь?
– Хозяева хотят, чтобы мы немедленно съехали.
– Почему?
– Не знаю. Но мне кажется, это как-то связано с этим.
– С чем, с этим?
– Со страшным убийством какого-то человека.
– Каким образом?
– Я ничего не знаю.
– Я же вижу, знаешь. Почему не хочешь сказать?
– Мне кажется, они думают, что это ты его убил. – Тоня больше сдерживать слез не смогла. Ее плечи затряслись, и она прижалась к мужу: – Что происходит, Олежек?
– Подожди. Я должен поговорить с Нелидовыми. – Он отстранил Тоню, быстро вышел в сад и постучал в дверь хозяев.
– Открыто. – Ответил Алексей Михайлович. Голенев вошел. Отставной подводник сидел за столом и читал газету. При появлении Олега газету отложил, но навстречу гостю не поднялся.
– Мне Тоня сказала…
– Да, я хочу, чтобы вы с женой немедленно освободили мой дом.
– Хорошо, но я должен знать причину.
– Я не хочу иметь ничего общего с убийцей, а тем более жить с ним.
– Вы понимаете, что вы говорите?!
– Я прекрасно все понимаю. Меня уже допрашивал следователь. Я вынужден был сказать, что провел все утро с вами под одной крышей, и подтвердил, что вы спали дома.
– Так это же правда!
– Теперь я понял, зачем вы предложили мне работу и таскали за собой. Вам нужно алиби, и вы использовали доверчивого дурака Нелидова.
– Кто вас надоумил на такой бред?
– Не надо, Олег. Я понимаю, что вы сами голову чиновнику не отрезали. Но уверен, заказали преступление вы.
Голенев сел рядом с Алексей Михайловичем, достал из кармана удостоверение ветерана афганца, выложил его на стол и накрыл ладонью левой руки:
– Клянусь честью офицера, понятия не имею, кто его убил и почему. Клянусь, что узнал об убийстве Лапочкина, вернувшись в офис. Меня эта история шокировала не меньше, чем вас.
Нелидов пристально посмотрел в глаза Олега. Тот взгляда не отвел.
– Если не вы, так кто? Все уже знают, что чиновники решили вас подоить.
Олег убрал удостоверение обратно в карман:
– Я клянусь, выясню кто, и убийцу из-под земли достану.
– Но вы не отрицаете, что на вас наехали?
Голенев рассказал всю предысторию этого дела. Не скрыл и о своей встрече с Лапочкиным, коротко передав, о чем они беседовали на скамейке. После чего признался:
– Да, я намеревался всю их компанию посадить за решетку, и наказать этих дармоедов руки чесались, но резать головы – извините. Я ведь не «дух» из Кандагара. Я хочу одного, чтобы люди жили по закону. А вы подозреваете, что я стал бандитом.
Нелидов внезапно поднялся и закружил по комнате, как во времена службы, обдумывая что-то важное, кружил по своей капитанской каюте. Так же внезапно уселся на свой стул:
– Я редко ошибался в людях. Вы мне сразу понравились, и я вам верю. Но факты вещь упрямая. А тут еще этот допрос.
– В таком небольшом городе концы в воду спрятать трудно. Где-нибудь да они наследили.
– Хорошо, я беру свои слова обратно. Оставайтесь жить с нами. Но пока не будет доказано, что в деле с чиновниками вы не замешаны, ни о какой совместной работе не может быть и речи.
Олег кивнул и поднялся. Мужчины мгновенье стояли друг перед другом. Нелидов первым протянул руку. Голенев ее крепко пожал:
– Спасибо, Алексей Михайлович, вы не пожалеете, что пустили нас под свою крышу.
Тоня ждала его на террасе. Она смотрела на море, но моря не видела. Все было так светло и чисто до сегодняшнего утра. И вдруг вся эта мерзость! Неужели ее муж, Олег, бывший афганец, смелый и добрый, приказал убить человека? Нет, в это поверить он не хотела и не могла. Но что их жизнь с этого дня резко изменилась, осознала твердо.
– Не плачь. Я поговорил с Алексеем Михайловичем. Мы остаемся в этом доме. – Олег обнял ее и поцеловал в соленые от слез глаза.
– Олежка, как же так!? Почему люди думают на тебя такие ужасные вещи? Объясни мне, милый?
– Со стороны выглядит, что убийство этого человека мне очень выгодно. Но мне в голову не приходило его убивать.
– Но кто-то же это сделал?
– Это сделал или бандит, обиженный на Лапочкина, как на адвоката, либо кто-то хотел подставить именно меня. Я разберусь. Ты живи спокойно и не о чем не думай.
– Олежек, я не хочу жить, как кукла. Я хочу работать, помогать тебе. Почему ты не найдешь мне дело рядом с собой?
– Тонечка, я бы давно пристроил тебя в свой бизнес, но мы скоро уедем в Глухов. Стоит ли ради трех, четырех недель начинаться? Отдохни. Дома тебе достанется. Ты забыла, что скоро станешь многодетной матерью? А сейчас корми мужа.
– Олежек, я сегодня ничего не сделала. Понимаешь, плакала и обо всем забыла. Мне же сказали, что нам придется съезжать…
– Ну и ладно. Поехали обедать в «Ласточку».
– Опять в том платье?
– Зачем? Днем народ обедает, в чем ходит на работу.
Она кивнула, и побежала собираться.
В ресторане все столики оказались занятыми. При появлении супругов говор смолк, и наступила напряженная тишина. В это время здесь обедали кооператоры. Олег с трудом отыскал два места на веранде.
