— Почему это Глаха отпадает? — возмутилась Сереброва. — При ее-то образе жизни и репутации она вполне способна…
— Увы! Не проходит! Дело в том, что номер Глахи, в отличие от вашего, я слушаю и точно знаю, что свой сотовый телефон она перед отъездом в театр забыла в номере, так что с дороги никому позвонить не могла. Из номера же она звонила только своему продюсеру. И вообще у нее голова сейчас занята совершенно другими мыслями, она мечтает лишь о том, чтобы поскорее расплатиться с Сергеем и уехать домой. — Остальные подробности жизни Глахи и Александра я предпочла опустить — это их личное дело. — А вот у вас такая профессиональная бодигардесса, что пообещала мигом обнаружить «жучок», если я его вам поставлю, а вы в этом случае собирались подать на меня в суд за вторжение в частную жизнь. Под этим вторжением вы, вероятно, подразумевали визиты к вам Михаила. Не так ли? — Тут Сереброва пошла пятнами.
— Тамара Николаевна никуда не звонила и никому ничего не сообщала, ни по телефону, ни каким-нибудь другим способом, — холодно заверила меня Вероника.
— Извините, но для вас, как, впрочем, и для меня, клиент всегда прав, и принять ваши слова на веру я не могу, — ответила я.
— Полагаю, что вас наняли не для того, чтобы вы следили за моральным обликом жильцов гостиницы? — спокойно спросила Вероника.
— Конечно, нет. Меня интересует только одно: кому вы звонили? Заметьте, что я даже не спрашиваю, почему вы это сделали.
— Да не звонила я никому! — воскликнула Сереброва.
— Татьяна, — позвала меня Вероника, и я посмотрела в ее сторону. — В этой гостинице мини-АТС, и вы можете проверить, что из этого номера не было никаких звонков. Вот мой сотовый. — Достав из кармана пиджака телефон, она протянула его мне. — Можете проверить исходящие звонки и убедиться, что с этого телефона уже давно не звонили.
— Вот вам еще и мой. — Сереброва тоже протянула мне телефон. — Последний раз я звонила по дороге в гостиницу мужу, чтобы узнать, как он себя чувствует.
— Ну, поскольку гибкости во мне ни на грош, то я все-таки проверю, — как бы себе под нос прошептала я, однако достаточно громко, чтобы меня услышали. Я действительно просмотрела номера, а по номеру, что был на телефоне Серебровой последним, даже позвонила.
— Простите! — сказала я, когда мне ответил мужской голос. — Вас беспокоят из Тарасова…
— Что-то с Томой? — взволнованно спросил мужчина.
— Нет-нет! С Тамарой Николаевной все в порядке… — начала было я, но мужчина перебил меня.
— Вы мне можете все сказать! Я ее муж! Что с ней? — взволнованно спросил он.
Я протянула телефон Серебровой:
— Успокойте, пожалуйста, своего мужа.
Тамара Николаевна взяла сотовый:
— Не волнуйся, Митенька! Со мной все в порядке!..Я тебе потом все объясню! Нет! Ко мне это не имеет никакого отношения! Ну, все, дорогой! Спокойной ночи!
Она выключила телефон и сухо спросила:
— Теперь вы убедились?
— Да! — кивнула я.
Выйдя в коридор, я остановилась и задумалась: «Что за черт? Нас там было трое, и никто из нас никому ничего не говорил! Откуда же?..» — и тут меня осенило. Я бросилась к двери Светлова и довольно громко постучала. Он быстро мне открыл, и я увидела, что выглядит он неважно.
— Что-нибудь случилось с Софочкой? — с тревогой спросила я.
— Нет, там все по-прежнему, — тусклым голосом ответил он и с надеждой спросил: — Вы что-то выяснили?
— Да! — твердо сказала я и попросила: — Дайте мне телефон директора театра, если он у вас, конечно, есть!
— Есть! — засуетился Светлов. — Вот! — Он протянул мне визитку.
Я набрала домашний номер директора театра и, когда он мне ответил, представилась:
— Частный детектив Иванова. Немедленно поезжайте в театр! Если, конечно, неприятностей не хотите!
— Что-то стряслось? — всполошился директор театра.
— Да, и давно! — отрезала я. — Когда вы там будете?
— Через двадцать минут, — торопливо заверил он меня, и я услышала, как он, пока нес трубку к аппарату, проворчал: — Будь он проклят, этот чертов конкурс и все, кто его затеял!
— Вы что-то поняли? — полуутвердительно спросил Светлов.
— Да, но, к сожалению, поздно, — не могла не признать я.
Спустившись к себе, я достала из сумки нужный мне прибор и поехала в театр. Внутрь меня вахтер из-за позднего времени, естественно, не пустил, и я ждала директора, сидя в машине около служебного входа. Когда директор подъехал, я вышла и сказала:
— А теперь мы пойдем в ваш кабинет.
— Я ничего не понимаю, — жалобно сказал директор. — Этот конкурс свалился мне как снег на голову, и у меня из-за него сплошные неприятности. Вы представляете…
— Потерпите! Недолго осталось! — довольно резко оборвала его я.
Оказавшись наконец в кабинете директора, я кивнула ему на стул, куда он покорно сел, включила прибор и начала методично обходить комнату. Так и есть! «Жучок» оказался прикрепленным под подоконником. «Неглупо! — не могла не признать я. — В любом другом месте его могли бы заметить, а вот здесь — вряд ли». Под стол могло что-то упасть, и человек, доставая, с удивлением увидел бы эту непонятную для него вещь. Хотя какая уж она непонятная — фильмы же все смотрят. Стулья во время уборки, переворачивая, ставят на стол, тут тоже заметили бы, а кто смотрит под подоконник? «Жучок» оказался из дешевеньких, с небольшим радиусом действия, но функцию свою выполнял исправно, судя по количеству жертв среди конкурсантов.
— У вас лупы не найдется? — спросила я директора, который подошел и с боязливым удивлением посмотрел мне на руки.
— А? Что? — вздрогнув, спросил он. — Что это у вас?
— «Жучок»! — ласково объяснила я ему. — Все, что говорилось в этом кабинете, слушали посторонние люди в припаркованной неподалеку машине.
— Все? — в ужасе переспросил директор, и я, не удержавшись, поинтересовалась:
— Что? Примы захаживают?
Он смутился и попытался мне что-то объяснить, но я только рукой махнула:
— Бросьте! Вы радоваться должны, что члены жюри и вы сами здесь совершенно ни при чем. Так лупа у вас есть или нет?
— Нет! — сокрушенно развел руками директор. — Зачем она мне?
— Ладно, потом разберусь, — сказала я, убирая «жучок» в сумку. — А вот теперь сядьте, и давайте поговорим. — Директор тут же сел на свое законное место за стол, а я, присев на стул по другую сторону, закурила и начала рассуждать: — Так! Значит, туры проходят через три для на четвертый. — Директор согласно кивнул. — Сейчас осталось три конкурсанта: Полина, Иван и Евгений…
— А Михаил? — удивился он.
— А этот уже не участвует, — выразительно сказала я, и директор от ужаса округлил глаза, а я продолжила: — Значит, — я обогнула стол и стала пролистывать перекидной календарь, — сегодня Михаил, вчера Анатолий, до этого была Марина, а перед ней Виктор, который лидировал первые четыре тура и выбыл по состоянию здоровья прямо накануне пятого, когда его место заняла Марина. И о чем это нам говорит?
