— Так вот, думаю, тебе надо искать там.
— А что это за такие «непонятно-кто-там-элиты»?
— Секта. Отросток сатанистов. Опасны. Я про них почти ничего, Тань, не знаю. Просто мне сейчас сказали, что они перед полнолунием приносят в жертву иудейских детей. Иногда и наших тоже. У них это называется «зажечь семь свечей в честь великого Саммаэля»…
— Господи, бред какой, — устало вздохнула я, — это ж из области Хичкока.
— Такова сейчас планида у Руси, — сообщил Замятин, довольный возможностью пофилософствовать на любимую тему, — пока не изыдут с земли нашей бесовские полчища, всем нужно пережить время черной мессы бесовства…
Я положила трубку рядом с телефоном и сходила за кофе. Когда я вернулась, он еще продолжал рассказывать мне про суровые времена, когда по российской земле будут шастать брахманы и раввины, собирая рать в помощь бесам, и как потом Россия воспрянет, и немалая в том заслуга будет его, Замятина. Правда, в знак поощрения мне за внимательное выслушивание его теории я войду в число ратников российских. Ну, это, конечно, не обер-фрейлина его гофмейстерского благородия, но тоже красиво.
Я положила трубку и задумалась. Мало мне разных непонятностей в этом мире, еще и какие-то саммаэлиты навалились толпой…
И это я откинуть не могла. Сквозь замятинский бред проскальзывали зернышки полезной информации.
Глава 5
— Раньше никаких частных сыщиков не было!
Да уж. У меня совершенно не получилось расположить к себе Зинаиду Александровну. Ну, если быть честной, мне классная руководительница Марика тоже не понравилась. Длинная и сухая, с «банкой» на голове, она была воплощением Учителя. При взгляде на нее по спине начинали бегать мурашки. Вспоминались сразу «школьные годы чудесные». «А ваша Таня всегда мечтает на уроках… Вы, Иванова, думайте как все, как думаете лично вы — никого не интересует… Таня, почему вы не хотите быть нормальным ребенком?»
Этакий Полицейский Из Библиотеки. Глядя на нее, возникало подозрение, что большинство своих романов Стивен Кинг написал, подпольно проживая в нашей стране.
— И почему Мельников сам не занимается этим делом, а прислал вас? Да еще устроил из этого какой-то шпионский роман! Я, конечно, никому не расскажу о нашей с вами беседе. Но предупреждаю — мне все это не нравится.
Моя лицензия частного детектива произвела на нее негативное впечатление. Лучше бы я ей ее совсем не показывала! Она внимательно и цепко разглядела каждую буковку на этом документе через кругленькие очочки. Моя персона нисколько ее не интересовала. Напротив, я вызывала в ней глубочайшую антипатию. Естественно — ведь мое вторжение в тихий омут школы, именующейся громко «специализированной», подтверждало наличие в ней «чертей». А это грозило покою несчастной Зинаиды Александровны. Конечно, ее покою угрожало многое. Подозреваю, что любой проблеск индивидуальности был для нее поводом для беспокойства. Во всяком случае, говоря о Марике, она поморщилась:
— Одни фантазии… Совершенно ненормальный ребенок. Контакта с одноклассниками нет. Странный. Склонен к одиночеству. Вполне мог уйти сам, — пожала она плечами.
— Как он мог, по-вашему, это сделать? Я слышала, что Марик был очень послушным мальчиком. И не любить его было невозможно. Разве мальчик мог уйти без разрешения?
Она округлила свои глазенки и возмущенно запыхтела. Моя наглость сразила ее наповал. Она даже не находила на нее достойного ответа.
— Это уж как сказать… Я бы назвала Гольдштейна непослушным ребенком. Очень непослушным, не зря он не смог заниматься у Виталия Викторовича. Там нужно послушание, там процветает дисциплина. А Марк жил в дурацком мире фантазий.
Она закончила свой спич. Учителя в этой школе, ежели были такими все, не радовали меня новаторством педагогики.
«Неужели в школе ничего не изменилось? Все по-старому», — вздохнула я.
— А мне он нравится, — вступилась я за Марика. И за маленькую Таньку Иванову, которую ругала двадцать лет назад такая же «Зинаида» за буйство фантазии, вредное для детского ума.
— Да вы его видели? — вытаращила на меня из-под очков маленькие глазки Зинаида Александровна. — Ему же все не нравилось. Он всегда старался уйти с собраний. С детьми ему, видите ли, было скучно. — Она фыркнула. — Школа у нас замечательная. Ребята дружные. Так что Марк мог попасть в беду только за ее пределами. Здесь, у нас, жестокость не в чести. Мы стараемся воспитывать хороших людей.
Не знаю, верила ли она сама в набор дежурных лозунгов, которыми сейчас пыталась убедить меня, что все хорошо. Просто пропал мальчик. Да и был ли он, в самом деле? Зато Максим Лабутец вызвал у нее массу положительных эмоций! О нем Зинаида Александровна говорила взахлеб. Максим был не только отличником и победителем городских олимпиад, но и сыном шефствующего над школой (слова «спонсор» Зинаида Александровна избегала) главы предприятия. Предприятие это занималось нефтью и газом, посему Максим явно мог быть украден куда вероятнее Марика. Я даже пожалела, что киднепперы оказались такими недальновидными людьми. Хотя Максим тоже был ребенком. Я опять слишком доверяла собственным эмоциям!
* * *
До конца уроков оставалось пятнадцать минут. Значит, у меня есть время пройтись по этажам. Сейчас, к сожалению, Софья Владиславовна была занята. А Полицейский Из Библиотеки удалилась, поскольку я и так злоупотребила ее временем.
Школа была обычная. Пахло туалетом, как во всех школах. На первом этаже располагались младшие классы. Здесь еще неделю назад был один мальчик. Сейчас он пропал. И все его предали. Или постарались предать. Мне было страшно неудобно перед ним за взрослых. Я прошла по коридору, спустилась вниз. Было тихо, как на кладбище. Только в физкультурном зале происходило нечто странное. «Хо!» — услышала я оттуда выкрик. Мощный хор ответил: «Хо!» Что это было? Тренировка секции по борьбе? Какой? Мне стало любопытно. Я приоткрыла дверь и заглянула через небольшую щелочку в зал. Происходящее там заставило меня почувствовать себя неуютно. Их лица были пусты. Они образовывали круг, в центре которого находился парнишка небольшого роста, испуганно глядящий на них. Парень старался не показывать страха. Вся его поза говорила о смирении и готовности принять заслуженную кару как высшее благословение. Круг сужался. Подростки, составляющие его, кричали свой странный лозунг и вскидывали вверх руки, производя одновременный мах ногой. С каждым шагом вероятность того, что мальчик в центре почувствует эти ноги на своих ребрах, становилась все более возможной. Ничего себе игрушечки у нового поколения! Мне ужасно захотелось оказаться рядом с этим парнишкой и показать им, что у меня тоже все в порядке с батманом. Так сказать, размять ножки.
Руководил этим действом некий мэтр с внешностью Фантомаса. Не совпадал он с любимым своим детским героем только габаритами. Росточком не вышел, бедняжечка… В целом же он постарался соответствовать процентов на девяносто. Тщательно выбритая голова, узкие глаза, ухмылочка на лице… Коренастый и угловатый. На игры своих вассалов сей муж смотрел снисходительно, искренне наслаждаясь моментом. Власть ему нравилась. Но поразила меня не только его странная секция и откровенно отвратительная внешность. Крест на его груди… Нет, сейчас каждый третий вешает себе на грудь крест. Но перевернутый крест я видела впервые в жизни. Рука потянулась ко лбу. Я первый раз хотела перекреститься. Мне стало немного жутко и противно. Передо мной был живой сатанист. И этот сатанист почувствовал мое присутствие и смотрел прямо на меня, странно и нехорошо улыбаясь.
