— Вот, нашел. Месяц назад дилером Лопатиной квартира по адресу: ул. Тамбовская, дом 8, кв. 112 была оформлена и подготовлена к продаже гражданину Шумскому В.П.
Я чуть не расцеловала Андрея от радости. Итак, бывшее жилище Алексеевского найдено. Остается отыскать теперешнее.
— Огромное вам спасибо, Андрей, вы мне очень помогли!
— Да что вы, ничего не стоит. Если понадобится помощь деньгами или людьми — у нас отличная служба безопасности, — звоните.
Он протянул мне золотистую визитку. Я в свою очередь дала мой телефон:
— Благодарю, не исключено, что вскоре воспользуюсь вашим предложением.
Я откланялась и уже стояла в дверях, когда Андрей задал мне вопрос:
— А этот похититель…как его… Алексеевский, он — кто? Чем занимается сейчас?
— Уверена, что он сменил фамилию, по вполне веским основаниям. Как-нибудь я вам все расскажу, а сейчас, извините, спешу.
Оказавшись на улице, я быстренько поймала машину и назвала только что полученный мной адрес. Через пятнадцать минут я уже входила в подъезд большой шестнадцатиэтажной «свечки».
Заветная сто двенадцатая квартира на мои настырные звонки в дверь отвечала равнодушным молчанием. Там либо категорически не хотели открывать, либо просто никого не было.
Уже собравшись уходить и в сердцах выругавшись, я пришла к простой мысли (вот что значит после вчерашней аварии голова не в порядке!) позвонить соседям. Уж если новый хозяин нужной мне 112-й, скажем, пребывает на службе или в отъезде (а это хуже!), то среди соседей вполне может обнаружиться такая «старушка — ушки на макушке», которая знает все не хуже следователя.
И я, к счастью, не ошиблась. Если соседняя сто десятая квартира отозвалась только лаем пса, оставленного дома бессердечными хозяевами, то сто одиннадцатая повела себя иначе.
Сначала после трели звонка из-за двери раздался вполне законный вопрос:
— Кто это?
Затем — на мой естественный ответ:
— Работник службы безопасности (для бабули этого достаточно, а голос был явно старушечий), — дверь на цепочке осторожно приоткрылась, внимательные глаза оглядели меня и, удостоверившись в моей хотя бы внешней безобидности, приняли решение: впустить!
Дверь открылась, и на пороге нарисовалась фигура старушки вроде той, с которой судьба свела меня вчера в больнице.
— Вы, наверное, по делу?
Бабуля посторонилась и позволила мне войти в коридор.
— Конечно, конечно!
Я достала старое эмвэдэшное удостоверение и для убедительности помахала им в раскрытом виде перед старушкиным носом:
— Лейтенант Татьяна Иванова! А вы у нас будете?..
— Лидия Васильевна Скачкова, пенсионерка, уже пятнадцать годочков.
Я прикинула, что бабуле лет семьдесят и она должна еще более-менее здраво соображать.
— У меня к вам, Лидия Васильевна, огромная просьба… — начала я.
— Пожалуйста, пожалуйста, сейчас табуретку с кухни принесу, присядете…
И бабуля зашаркала на кухню. Вернулась быстро и подсунула под меня крашеную табуретку времен, наверное, еще ее деда.
— Так вот, — продолжила я, — меня интересует ваша соседка из сто двенадцатой квартиры…
— Это бывшая соседка, что ли, Клавдия?
— Да, да, она самая.
— Что же это она натворила?
Старушка даже приоткрыла рот, приготовившись выслушать страшную историю о Клавиных злодеяниях. Но мне пришлось ее разочаровать.
— Ничего не натворила. Хотелось бы просто знать, куда она съехала, потому что в той квартире никого нет.
Бабуля шмыгнула носом, посмотрела в сторону и сказала:
— Точно, нет. Они вечером приходят, новые эти, то ль с работы, то ли с кабаку — вечно пьяные!
Я начинала терять терпение:
— Так, а Клавдия эта…
— А что Клава? Ну, похоронила она сыночка своего…
Тут меня осенило, что я ведь так и не выяснила до сих пор причину (пусть и мнимой) смерти Алексеевского.
— Простите, Лидия Васильевна, а от чего он умер, молодой ведь, наверное, был?
— Как же, да в самолете разбился, там все разбились, ну и он, известное дело. Зимой, еще в прошлом году…
Старушка недоуменно смотрела на меня, а я соображала:
«Действительно, недалеко от Тарасова разбился „Ил-62“. Все погибли. Но как же мог уцелеть, это же нереально? Может, Тиана что-то путает? Ладно, разберемся позже».
— …Ну и Димку-то ее привезли в закрытом гробу, — продолжала монотонно бубнить старушка, — и народу-то на похороны немного пришло, он нелюдимый был. А Клава-то как все убивалась, ведь она совсем одна, горемычная, осталась, мужа-то давно схоронила…
Я решила направить поток бабкиных воспоминаний в нужное русло:
— Лидия Васильевна, а Клавдия не говорила, куда она переезжает?
Бабулька пожевала бесцветными губами и ответила:
— Как же, рассказывала, заходила ко мне частенько чайку попить. У ней тут история с дачей приключилась. Сынок-то Димка года два назад ее продал… Как уж мать ни плакала — он ни в какую! За границу, говорит, поеду пожить, деньги нужны. И продал. А как в прошлом-то году объявился — вот те раз, — обратно купил. Уговорил мать эту квартиру продать и жить на даче, у них там все удобства…
— Так, значит, она туда переехала?
Кто бы знал, как я обрадовалась, но старушке не показала и виду.
— А как же, и мебель свезла. Сказала, что ей там хорошо будет, а денег от квартиры по гроб жизни хватит и еще останется.
Бабулька завистливо вздохнула.
— Лидия Васильевна, а вы случайно не знаете, как эту дачу отыскать, мне бы повидаться надо с Клавдией…
— …Петровной.
— Да, да, с Клавдией Петровной.
— Нет, дочка, знаю только примерно. Она говорит, что на 85-м автобусе ехать от конечной десять остановок… Речушка там есть неподалеку… Да поищешь — найдешь! А что у тебя за дело-то такое?
Я решила не удовлетворять бабулино любопытство и сказала:
— Не имею права говорить. Служба.
— А-а, — протянула старушка, — понятно. Ну, дай Бог тебе удачи, дочка.
— И вам дай Бог здоровья и долголетия. Вы мне очень помогли.
Пообещав, что передам привет Клавдии Петровне, я быстренько откланялась.
Оказавшись на улице, я зашла в ближайшую кафешку перекусить и привести мысли в порядок.
Итак, первое. Вряд ли он (они) держит Тиану на даче, где проживает старушка-мать. Но тогда где? Хотя на дачу наведаться обязательно стоит.
