Вскоре мы подъезжали к моему дому.
Первое, что мне откровенно не понравилось, это отсутствие чистяковского «Мерседеса», который стоял прямо у подъезда еще полтора часа назад.
Второе, что мне понравилось еще меньше, это отсутствие в моей квартире самого Чистякова и выломанная дверь.
И третье, что практически привело меня чуть ли не в отчаянье, это отсутствие кассеты во вскрытом тайнике.
Словно в дурном сне, я медленно опустилась на табуретку кухни и закрыла лицо руками.
Глава 8
Из оцепенения меня вывел на удивление бодрый голос Петра, доносившийся из прихожей. Кажется, он там пытался починить замок.
— Танечка, все это можно было предвидеть. А я как чувствовал подобный поворот событий. Ну и что теперь — впадать в отчаянье?
Он подошел ко мне и, как маленькую девочку, погладил меня по голове.
Я подняла на него благодарные глаза. Господи, как хорошо, когда рядом есть человек, способный успокоить и утешить. Не столько словами — что в них проку? — сколько одним своим уверенным видом.
А что, в самом деле, страшного произошло? Андрей сбежал? Куда он, сволочь, денется, и Алексеевский тоже. Кассету утащили? Придумаем еще что-нибудь. И Тиану вытащим.
Я поставила чайник на плиту, закурила и стала соображать вслух:
— Можно предположить, как отсюда смылся Чистяков. Очевидно, Алексеевский — Крепцов, не дождавшись условленного контрольного звонка, быстро сообразил, что могло произойти с его дружком.
Они примчались сюда, вышибли дверь, привели Андрюшеньку в чувство, и тот рассказал им, что за кассетой я лазила на антресоль (вот дура тоже, не могла чего другого придумать!). Тут уж они все стены раскурочили и добрались наконец-то.
— Заплатят они тебе, Танечка, в том числе и за ремонт, — откликнулся из коридора Петя, продолжавший колдовать над замком.
— А я и не сомневаюсь. И вообще, пожалуйста, не перебивай. Итак, перед нами стоит главный вопрос, как их снова подцепить на крючок, чтобы они отдали Тиану. Или они теперь вообще не станут ни о чем говорить и постараются нас всех уничтожить?
Нет, это для них слишком опасно. Они понимают, что мы не беззащитные кролики и обязательно подстрахуемся на случай подобного развития событий.
Значит, скорее всего будет попытка договориться, замять дело, восстановить статус-кво, как будто ничего и не было.
Но у нас должны быть свои козыри на переговорах, чтобы не выглядеть как побежденная сторона, которой победитель диктует свои условия.
Я пошла в комнату, стала ходить туда-сюда и соображать, чем можно зацепить этих подонков.
— Господи! — крикнула я, стукнув себя ладонью по лбу, после того, как случайно бросила взгляд на видеомагнитофон. — Да тем же самым!
— Ты чего шумишь?
На пороге комнаты появился Петя с отверткой в руках и, улыбаясь, прислонился к косяку.
— Петя, какая же я идиотка, да и ты не лучше!
Он, похоже, обиделся:
— Это с чего вдруг я стал идиотом?
— А потому, что ни ты, ни я не додумались в этой запарке до простейшей и гениальнейшей мысли переписать эту видеокассету!
Я чуть не прыгала по комнате от радости.
Петр удивленно смотрел на меня, ничего не понимая:
— Так мы же ее не переписали, а теперь уже поздно…
— А блеф, Петя, блеф! Откуда эти гады знают, что кассета не переписана? Да мы могли десять копий сделать и разослать всюду: от райотдела до ООН!
Губченко широко улыбнулся:
— Умница, Татьяна. Оказывается, можно так просто выйти из положения. Теперь надо продумать, как вести себя дальше.
— А тут думай не думай, но в первую очередь надо связаться с кем-либо из них и крупно поговорить. Только после этого картина окончательно прояснится.
— В общем-то ты права. Действуй, а я пока замок доделаю.
Петр ушел опять в коридор. Я же набрала номер «Джек-пота» и услышала вежливый голос секретарши:
— Фирма «Джек-пот» слушает.
— Будьте добры позвать к телефону господина Чистякова.
— К сожалению, генеральный директор болен.
— В таком случае не подскажете, нет ли случайно в офисе господина Крепцова?
Наступила секундная пауза. Затем прозвучало стандартное:
— А кто его спрашивает?
— Скажите, что Татьяна Иванова по важному делу.
На несколько секунд воцарилась тишина. Затем я услышала голос Крепцова:
— Вот уж не ожидал так скоро. Чем обязан?
Я весело и бодро ответила:
— Жажду узнать о состоянии здоровья приболевшего Андрея.
Крепцов хмуро буркнул:
— Я бы на твоем месте не ерничал и не веселился. Вы с вашим боксером сидите в большой заднице.
— Фи, как ты выражаешься, Алексеевский!
— Что-о?
— Да перестань мозги пудрить хоть мне-то! Думаешь, украл кассету и на этом все закончилось?
— А ты, ищейка, думаешь иначе?
Я еще бодрее воскликнула:
— Конечно! Вот сейчас приглашу моих друзей из угрозыска и из ФСБ, поставлю им копию, они с удовольствием посмотрят… Ну а затем расскажу им, где тебя найти и по каким приметам опознать, по пальчикам, например.
— Вот сука!
Алексеевский-Крепцов тяжело дышал в трубку, успокаиваясь и соображая, что сказать еще, кроме этих двух простых русских слов. Но я не дала ему опомниться.
— Так что, гражданин Алексеевский, или ты привезешь мне Тиану сейчас прямо домой, или…
— Ее нельзя везти, она себя плохо чувствует.
— Тогда я сама к ней поеду, чтобы убедиться, что девушка жива. Скажи, куда ехать.
Мой собеседник посопел в трубку и сказал:
— Мне надо обдумать твои слова и поговорить с Андреем. Я позвоню через два часа.
— Как будет угодно. В случае чего, не забывай, что мои друзья из ФСБ работают круглосуточно, а то уж вечер наступает, темно, страшно… Я их, пожалуй, предупрежу, а то вдруг со мной что-нибудь случится…
Алексеевский бросил трубку.
Довольная одержанной моральной победой, я вышла в коридор, где Петя как раз проверял, хорошо ли захлопывается починенная им дверь.
Выслушав мой рассказ о разговоре с Алексеевским, Петр заметил:
— Пожалуй, эта сволочь теперь начнет изобретать способы, как половчее свести с нами счеты.
Я возразила:
— Он напуган, это однозначно. У меня такое ощущение, что Алексеевский еще раз попытается все замять по принципу: все копии в обмен на Тиану. Хотя самый удобный для него выход в этой ситуации — быстренько свернуть дела и свалить за бугор. Навсегда. Здесь он, как говорится, дезавуирован, опознан и обложен красными флажками. А такие волчары, как Алексеевский, этого не выносят.
