Примерно минут сорок никто сыщиков не тревожил. Гуров ждал, но теперь по кабинету не ходил. Помощник дежурного по его просьбе сбегал в соседний круглосуточный магазинчик, принес хлеба и мясной нарезки.
Лев Иванович смотрел на закипающий чайник и ждал звонков. Теперь все зависело только от того, как пойдет розыск. Никого торопить не нужно, все знают свои задачи, поняли, как их решать. Сейчас надо ждать результатов и анализировать их.
Звонок раздался вместе с щелчком реле, отключающим закипевший чайник. Гуров взял трубку.
– Товарищ полковник! – послышался голос патологоанатома. – У меня для вас небольшое уточнение. С уверенностью процентов на восемьдесят я могу утверждать, каким именно инструментом отделялись голова, а главное, кисти рук у всех трех трупов. Это армейский нож «Катран».
– Да? И что в нем такого особенного? Как вы определили это, вплоть до марки ножа?
– Видите ли, Лев Иванович, это ведь часть моей профессии – определить, каким инструментом или оружием нанесено то или иное повреждение, ранение. Мне удалось примерно вычислить размеры орудия, которым отделялись головы и кисти рук Литвиненко и Россихина. Последний труп подтвердил мои подозрения. Все три расчленения проводились одним и тем же орудием. Мне удалось рассчитать его размеры, твердость стали, соответственно, и тип. Под эти характеристики попадает только один фирменный нож, используемый в наших вооруженных силах, – это «Катран-1».
– Любопытно! Вы уверены в своих выводах? Именно армейский?
– Если вы подразумеваете, что убийца – действующий или бывший военнослужащий, то на этот вопрос я вам ответить не смогу. «Катраны» с удовольствием забирали с собой на гражданку все, кто только мог это сделать, отписываясь рапортами об утере холодного оружия в боевой обстановке. Их дарили друг другу генералы и старшие офицеры. Так что попасть в руки убийцы нож мог откуда угодно.
– Да, это понятно. – Гуров покачал головой. – Пожалуйста, просветите меня насчет свойств этого ножа. Почему именно он, чем этот клинок удобнее других, какие особенности помогли вам опознать оружие?
– «Катраны» так и остались оружием экспериментальным, таких ножей произведено не так уж и много. Через мои руки прошли четыре модификации, которые я и изучил. Это «Катран-1», «Катран-1С», «Катран-2» и «Катран-45».
– И что, между ними большие отличия? Принципиальные?
– Как вам сказать. Местами существенные, позволяющие точно отличить одну от другой. Не знаю уж, даст ли вам это что-нибудь. «Катран-1» создавался как нож боевых пловцов, а остальные – как сухопутные или ножи выживания. Как я определил это оружие?.. Во-первых, все модели в корневой части основного лезвия имеют так называемую серейторную заточку. Она нужна для перерезывания веревок, канатов, даже парашютных строп. Есть на лезвии и специальный крюк для резки сетей. Хотите вы или нет, но иногда во время работы нож у вас обязательно сорвется и оставит хоть разок характерные рваные повреждения на тканях.
– Тем более что человек давно не пользовался им и отвык, – добавил Гуров.
– Это вы сказали, а не я, – заметил медик. – Но в принципе именно к этому я и клонил. Так вот. «Катран-1» имеет полуторную заточку. С одной стороны на всю длину лезвия, с обратной – до половины. Остальная часть клинка волнообразной формы. Это пила для резки дерева, кости. Понимаете?
– Кажется, да. А остальные модификации?
– Они имеют отличия в ножнах, обработке рукоятки, металле лезвия, заточке. Я долго не мог выбрать между «Катраном-1» и «Катраном-45». Последняя модель изготавливалась по заказу разведывательного полка ВДВ. У него на обухе имелась прямая пила. Я долго сверял следы и теперь уверен, что это все-таки «Катран-1».
– Понятно. Значит, нож мог попасть к убийце откуда угодно. Но этот человек прекрасно осведомлен о его свойствах, а значит, он бывший военный.
– Я бы все-таки уточнил, что не просто бывший военный, а имевший отношение к определенным службам и подразделениям. Прежде всего «Катран» попал в спецназ МЧС. Только потом он стал поступать в подразделения специального назначения МВД и ФСБ. Вы, Лев Иванович, сами понимаете, что речь идет о тех подразделениях, которые участвовали в боевых действиях в горячих точках.
– Значит, наш клиент – бывший спецназовец?
– Видимо, да. Он знает, как пользоваться «Катраном». Не скажу, что этот субъект там постоянно головы и конечности отпиливал, но он, конечно же, не раз применял такое оружие. И еще, Лев Иванович, ножу лет пятнадцать, никак не меньше. Дело в том, что этот клинок рассчитан на большие нагрузки. Первые модели могли использоваться как альпинистские крючья. Загоняй в щель в скале, и он выдержит твой вес с экипировкой. Но последние модели шли уже худшего качества. Поэтому я так точно и определил марку стали. Я нашел микрочастицы на кости. Кстати, на них оказались следы коррозии. Первые модели в этом смысле были лучше. Нержавеющая сталь, специальная обработка. А последние партии оказались более ломкими, с низкой коррозийной стойкостью.
– Хорошо, спасибо. Не скажу, что вы отсеяли добрую половину версий, но задуматься тут есть о чем. Ваши заключения войдут в официальный акт?
– Конечно, Лев Иванович. Спокойной ночи.
– И вам того же, – ответил Гуров и отключился.
Крячко лежал с открытыми глазами и смотрел на товарища. Он потянулся, сладко простонал что-то нечленораздельное, потом рывком встал с дивана.
– Поспишь тут с тобой. Галдят, покоя не дают, – шутливо проворчал он, подошел к чайнику и приложил к нему ладонь. – Значит, наши труповеды считают, что это армейский «Катран»? Ладно, еще один плюс к твоей версии. Хирург тут не канает, Лев Иванович.
– А человек, которого этот хирург мог нанять, канает? – в тон ему спросил Гуров.
– Мог, – легко согласился Станислав Васильевич. – Но для этого надо иметь связи в среде бывших военных, незаметно договориться. Но не это главное. Тут-то мы не сразу, но вычислим, проверим. Важно другое. Ревякин наш – по натуре человек не кровожадный. Не будет он приказывать наемному убийце сделать из врага мясо, шкуру спустить с живого. Если бы он дошел до желания убить Россихина, то, я тебя уверяю, дело кончилось бы одним выстрелом в голову на парковке или в кабинете через оконное стекло. Главное, следов никаких. Киллеры – народ прагматичный. Ты меня хоть как убеждай, Лев Иванович, но убивал не Ревякин и не профессиональный киллер. Это сделал человек ожесточенный, долго носивший в себе злость и ненависть, не умеющий прощать. Он не сомневается в том, что виноватый должен быть наказан. Вот так!
– Беда, Станислав! – Гуров тяжело вздохнул. – Исходя из того, что ты сейчас сказал, Астахов тоже не претендент. Нет у нас подозреваемого! За что и будет нам огромное генеральское спасибо. Доработались.
– Подожди! – Крячко поставил чашку с чаем на стол и набрал номер. – Миша, что там у твоего тезки. Как ночь прошла? Да ты что? Прямо с панели? И как долго она у него была? Ладно. – Крячко прекратил разговор и стал размешивать в чашке сахар.
