— Двое в тяжёлом состоянии. Без сознания. Один пришёл в себя, но у него травма головы, врачи запрещают опрашивать. — Сергей Васильевич прищурился. — Хочешь мотнуться к ним?
— Дорожное происшествие. Имеем право. Шмотки проверю. Вдруг какая зацепка найдётся?
— Человечка с собой возьми. На всякий случай. Не одни же они в городе обретались. — Полковник сунул руки глубоко в карманы и с силой тряхнул головой. — Вся «оперативка» псу под хвост с этим твоим дружком…
* * *
— Алло, Сергей Викторович?
Щетинин, прижимая левой рукой мобильник к уху, выскочил из дверей управления, принялся глазами искать, куда водитель припарковал милицейскую машину.
— Он самый. — СЧХ удивлённо взглянул на экранчик телефона: и голос, и номер ему были незнакомы.
— Гольдин вас беспокоит. Сослуживец Санатовой Светланы. Точнее, декан факультета…
— А-а, вспомнил! Игорь Афроимович! Что-то случилось?
— Вы просили сообщить, если кто-нибудь заинтересуется Светланой. Так вот сообщаю: заинтересовались.
— Когда?
— Сегодня утром. Десять минут назад. Двое. Если предъявите фото — опознаю.
— Отлично! — СЧХ махнул рукой водителю, чтобы тот заводил двигатель и выворачивал на проезжую часть улицы. — Если я к вам через часок нагряну, против не будете?
— Жду.
— Тогда до встречи.
* * *
Урманский нервно вытаптывал ковровую дорожку щетининского кабинета. Вот уже как второй час.
— Может, присядете? — не сдержался-таки инженер: профессор ему просто действовал на нервы.
— Я вам мешаю? — Александр Васильевич и не подумал остановиться.
— Если честно — да.
— Простите. Ничего не могу с собой поделать.
Руки профессора то нервно прятались за спиной, то тёрлись друг о дружку перед грудью. В зависимости от того, в какой части кабинета в тот момент находился профессор.
Учитель-эвенк, уютно умостившись на диване, зевнул:
— В первый раз видели аварию?
— При чём здесь это! — резко, нервно отозвался Урманский. — Видел аварию, не видел. Нас хотели убить. Понимаете? Нас хотели убить! — Руки профессора мелко дрожали, но он этого не замечал. — Они в нас стреляли. За что? Только за то, что мы рассматривали какие-то камни? Из-за каких-то булыжников? Господи, — Александр Васильевич присел на корточки, — какой ужас!
Учитель поднялся с кожаного дивана, прошёл к столу, на котором возвышалась бутылка с газировкой, налил стакан, протянул учёному:
— Выпейте. Мы живы — это главное.
Профессор оттолкнул руку. Вода расплескалась по ковру.
— Вы что, не понимаете? Они от нас не отстанут! Особенно после того, что произошло. Будут мстить! Искать нас!
— Очень даже может быть, — неожиданно спокойно отозвался со своего кресла инженер. — Только имеется несколько спорных моментов. Первый: мы находимся под защитой милиции, а значит, достать нас практически нет никакой возможности. Не пойдут же они на штурм? Так что пока мы в относительной безопасности. Второй: а почему вы решили, что нас будут искать? После случившегося наш неизвестный противник, по логике, сам должен скрываться. Открытое нападение на двух представителей внутренних органов… К тому же применение оружия. Сами знаете, что бывает за подобное. Так что на данный момент ничего страшного лично я не наблюдаю.
— Вам легко говорить, — вздохнул учёный. — О вас они ничего не знают.
— Но вы-то тоже здесь, с нами.
— А жена? Как быть с ней?
— Ну, думаю, до столь радикальных мер дело не дойдёт, — небрежно бросил Кононов. — Не изверги же они.
— А если изверги? В шестьдесят девятом им не составило труда уничтожить экспедицию.
— Там были мужики против мужиков.
— Там были гражданские против военных, — уточнил Урманский. — И сейчас ситуация повторяется. К тому же не исключайте моральный аспект. В советские времена похищение человека было как из мира фантастики. А сегодня — нормальное явление. Точнее, ненормальное.
— Так в чём дело? — Иван Иванович кивнул в сторону телефона, стоящего на столе следователя. — Позвоните жене, пусть приедет. Скажите Щетинину, чтобы её проводили к нам, да и все дела.
— Звонил. И на мобильный, и на домашний. Никто трубку не берёт, — тусклым голосом отозвался Александр Васильевич. — Может, они уже… — Профессор с силой сжал руками голову. Поднялся, обессиленно упал на стул. — Анальгина ни у кого нет?
Кононов отрицательно покачал головой.
Учитель, откинувшись на спинку дивана, заложил руки за голову:
— И всё-таки странно. Действительно, почему эти люди с такой яростью скрывают информацию о камнях? Вот вы, — молодой человек посмотрел на инженера, — были в Египте. А там секретов поболее, нежели тут. И всё прошло нормально.
— Ну, я бы так не сказал, — отозвался Анатолий Тихонович. — Пока производили съёмки на поверхности, нас не трогали. Как стали копать, местные власти взашей турнули. Даже одну камеру сломали. — Инженер расстегнул рубашку, выставив на всеобщее обозрение круглый живот. — Хотя власти Египта напрасно так с нами поступили. Они своими действиями только подтвердили — есть что-то таинственное в Гизе. Точно! И не только там. Мне ведь до той поездки все эти пирамиды были до одного места. А вот как турнули — задумался.
— Вас пригласили в качестве эксперта?
— Вроде того. Группа телевизионщиков с РТ решила сделать серию документальных фильмов о Гизе. Официально — рекламный ролик. А неофициально… Все съёмки фактически велись незаконно. По крайней мере, разрешения на работу в непосредственной близости от пирамид мы не имели. Потому нас преспокойно и выгнали.
— Но расправой не угрожали?
— Такого, действительно, не было. — Вынужден был согласиться инженер.
— Так, может, дело не в блоках? А в чём-то ином?
— В чём? — Анатолий Тихонович присел рядом с учителем.
— Если б я знал…
Урманский прикрыл рукой глаза. Тупая, ноющая боль сконцентрировалась в висках и затылке.
— Нет, — продолжил мысль Кононов, — Александр Васильевич прав. Мы кому-то мешаем именно из-за камней. Мне ведь происшедшее тоже покоя не даёт. — Инженер говорил громко. Специально для профессора, чтобы хоть как-то отвлечь того от беспокойных мыслей. — Ведь и тут, и в Гизе произошла практически идентичная ситуация. За одним исключением. Пирамиды — процесс законченный. Они уже построены. А тут мы столкнулись с тем, что блоки только везли для строительства. И вот это-то и странно. Я ещё понимаю, когда хотят скрыть тайну уже созданных сооружений. Но в данной ситуации…
Александр Васильевич после этой фразы инженера заставил себя напрячься и вслушаться в диалог. Это хоть как-то отвлекало. Кононов, заметив реакцию учёного, тут же продолжил мысль:
