— Когда вернёмся, чем станешь заниматься? — Мишка мысленно обругал себя последними словами: тоже мне, нашёл что спросить? Но в голову, кроме подобной банальщины, ничего не лезло.
Вика повела плечами. Осторожно. Так, чтобы не сбросить Мишкину руку:
— Мы с мамой ремонт хотели сделать. Два года собираемся.
— Давай… помогу.
— Да ну…
— Перестань. Мне это будет несложно. А потом, может, на недельку махнём во Владивосток? В августе? Бархатный сезон, море тёплое. Если ты не против.
— Не знаю…
Мишка плотнее придвинулся к девушке. Теперь он ощущал её не только рукой, но и всей левой стороной тела. От такой близости у Дмитриева даже голова закружилась. А Вика, вся сжавшись, трепетно ждала продолжения от понравившегося ей мужчины.
В лесу, за палаткой, ближе к реке, хрустнула ветка. Теперь вздрогнул и Михаил. Вика это почувствовала. В воздухе повисло напряжение.
Неожиданно полы палатки, в которой отдыхал Санатов, распахнулись и Серёга выполз на свет божий.
— Хорошо вздремнул. Жаль, мало. — Увидев, как парочка сидит, прижавшись друг к другу, Серёга хитро подмигнул. — Не помешаю?
Ответить Дмитриев не успел. Из темноты неожиданно тихо и по-кошачьи легко вырвалась мутная фигура, тенью обрушилась на Санатова, прижав того к земле. Серёга только закряхтел от боли — напавший профессионально принялся выкручивать ему руки. Мишка даже не успел вскочить на ноги, как две точно такие же тени накинулись и на него с Викторией.
Дмитриев сделал попытку вырваться, но незнакомец применил болевой приём. Мишка, скрипя зубами, вынужден был прижаться всем телом к земле. Невдалеке вскрикнула Вика. Михаил, услышав зов о помощи, несмотря на боль с силой рванулся из-под противника. Ему практически удалось вывернуться, однако некий тяжёлый предмет с силой обрушился на его голову в области темени. Последнее, что зафиксировало сознание парня, было то, как рука незнакомца полезла к нему в карман, в котором хранился мобильный телефон.
* * *
Старичок напротив Щетинина имел вид бодрый и уверенный. Даже то, что его привели в кабинет следователя в ночное время, не смутило хозяина дома по улице Высокой. Он спокойно расположился на стуле, закинув ногу на ногу, и открыто взирал на молодого, по его меркам, человека.
Сергей решил не сидеть на привычном месте, во главе стола, а пересел на стоящий рядом стул. Так сказать, уравнял позиции. Но не для того, чтобы соблюсти «демократизм». А для того, и он сам это понимал, чтобы применить физическую силу. Хоть это и было для него противным, но сегодня подполковник решил не душить в себе злость.
— Не стану ходить вокруг да около, Матвей Харитонович. — СЧХ слегка наклонился в сторону задержанного. — Вы прекрасно знаете: на Гилюе мои друзья. И сейчас они в опасности. А вы у меня. Какой выход из положения видите?
Старик повёл плечами.
— Понятия не имею, о чём речь, — с искренним удивлением произнёс он. — И вообще, я хочу знать, на каком основании меня задержали?
Щетинин никак не отреагировал на слова задержанного: он был готов к подобной фразе.
— Что ж, — Сергей откинулся на спинку стула, — хотите знать, за что арестовали? Имеете право. Вас задержали как соучастника похищения жены профессора Урманского.
— Уточнение. Лично я никого не похищал, — перебил подполковника старик. — Я летом живу в летней кухне. На свежем воздухе. Если имеете в виду ту женщину, что находилась в доме, так то в помещении жильцов, которым временно сдавал комнаты. А как она у них оказалась, чем занимались — откуда мне знать? Они — люди взрослые. Может, женщина предлагала некие услуги? Я ведь подглядывать привычки не имею. А так всё было тихо, спокойно. Так что все вопросы — к жильцам.
— С ними еще успеем поговорить. Сейчас речь о вас. Значит, утверждаете, будто к этой женщине не имеете никакого отношения?
— Абсолютно! — На небритом лице старика проявилась лёгкая улыбка. — Только не подумайте, будто я с себя снимаю вину полностью. Да, виновен: не оформил с жильцами официальный договор. Поскупился. Готов понести наказание, выплатить штраф. За жадность нужно платить.
— И к заложнице никакого отношения не имеете?
— Господи, о чём вы говорите?!..
Щетинин долго смотрел на сидящего напротив него врага. Именно так он теперь расценивал задержанного. И бессильная злость всё больше и больше охватывала следователя. У него не было ничего, что бы он мог предъявить хозяину дома. У того при обыске не обнаружилось ничего: ни одного носителя информации. Да и сам факт, как проходило задержание, подтверждал слова старика. Но эта улыбка… Слишком она спокойна.
СЧХ хотел было достать сигареты, но вместо этого неожиданно резко наклонился к собеседнику:
— Послушай меня, дедушка. Внимательно послушай. И сделай выводы. В шестьдесят девятом ты вошёл в состав группы поиска пропавшей экспедиции, которой руководил Гаджа Константин Иванович. Не мотай головой, отрицать нет смысла! Я нашёл документы, в которых светится твоя фамилия. Кстати, через них и вышел на твой адрес. После этого ты пять лет прожил в Зейском районе. В совхозе Октябрьском. В то время как твоя жена продолжала жить здесь, в Благовещенске. И в разводе вы не были. Как только совхоз, вместе с ещё десятком сёл, пошёл на дно Зейского водохранилища, ты вернулся домой. Из чего я делаю вывод: в Октябрьский тебя направило твоё руководство, о котором я и хочу кое-что узнать.
— В Октябрьском я был на заработках, — спокойно парировал старик.
— Ага, трактористом! С инженерным-то образованием? — Щетинин не скрывал желчи, что лилась из него. — А в Благовещенск тоже приехал за длинным рублём? Из Ленинграда, продав там квартиру? В такой бред даже ребёнок не поверит!
— И тем не менее…
СЧХ почувствовал, как внутри него вызревает жгучее, рвущееся желание ударить старика. С оттяжкой, в улыбающееся, наглое лицо. Припечатать кулак к его небритой физии. Да так, чтобы кровяная юшка брызнула из носа.
Серёга быстро спрятал кулаки в карманы. Однако старик успел заметить этот жест.
— Что, начальник, чешутся? Так дайте им волю. Полегчает.
— Не дождёшься.
Старик прищурился.
— Вы можете хоть из штанов вылезти. Ничего у вас не выйдет. И приписать мне женщину не получится. Потому как я её в глаза не видел. Да и она меня. Даже очная ставка не поможет. Ну, подержите меня двое суток. И отпустите. Сердце у меня слабое. Помру, кому от этого легче станет? Впрочем, поступайте как знаете. Вы — власть. Только просьба: камеру нормальную выделите. У вас же потом проблемы будут, если со мной что случится. — Старик замолчал. Скрестил руки на колене.
Щетинин напрягся. Только что произошло что-то не то. Точнее, не произошло, прозвучало. Не так, как должно быть. Старик прав: «склеит ласты» — замордуют с бумагами. Так что с ним следует себя вести аккуратно. Нет, не в этом дело. Что-то в его словах только что промелькнуло. Старик произнёс фразу не так… Вот-вот, только что было и исчезло, резанув слух! Не интонация… Она у старика всё время одна: уверенная и спокойная. До нагловатости. Всё дело в словах…
