— Да, — кивнул я и тоскливо добавил: — Признаки уж очень тревожные. Знаете, кажется, со мной вчера опять было это.
— Знаю, — кивнул доктор.
— Откуда? — Деланое изумление получилось отменно натуральным.
— Я сам видел вас.
— Где?
— Здесь, совсем рядом… Вы помните мусорный контейнер в торце здания, между домами? Вы проходите мимо него, когда идете ко мне на сеанс.
— М-да, возможно. Что-то припоминаю… — Мне ли его не помнить!
— Так вот… Вчера я застал вас возле него. Вы копошились в баке… Вы были в грязной одежде, весь взлохмаченный, злобный… Я понимаю, вам трудно поверить, мои слова покажутся вам вымыслом, бредом, чушью, но тем не менее это — чистая правда! Затем вы нашли какой-то зловонный кусок в мусоре и жадно съели его.
— Весь? — с ужасом в голосе спросил я.
— А вы не помните?
— Нет. — Мне ли не помнить отвратительный вкус той колбасы!
— Я сделал попытку образумить вас, но вы… Вы грязно обругали меня. Я ничего не мог поделать, все было так неожиданно… Интересно, где вы достали ту отвратительную одежду? И куда делся ваш костюм?
— Не знаю, — слабым голосом пробормотал я. — Не помню. Я очнулся, как всегда, неожиданно. И, кстати… На этот раз меня тошнило!
— Как раз этот факт очень легко объяснить, — согласно кивнул Виктор. — Вас тошнило от несвежей пищи. Но потом? Что было потом, когда вы очнулись?
— Отправился домой. — Я мучительно наморщил лоб, словно припоминая. — Слава богу, неподалеку оказалась моя машина. По дороге выбросил одежду. Жена была в ужасе. Я не мог объяснить ей, почему от меня воняет и где мой костюм…
— Кстати, а что думает по этому поводу ваша супруга? Вы, конечно, поставили ее в известность?
— Нет, — вынужденно признался я. — Пока нет… Понимаете, она… Я сам не знаю, что со мной, а вы хотите, чтобы я что-то рассказывал жене. Не нужно ее пугать.
— Я понимаю вас. Но все-таки мне кажется, ей лучше знать правду. Всю, до конца. Чтобы вы смогли бороться вместе с ней и победить недуг.
— Прошу вас, не сообщайте Иришке! — Я умоляюще покачал головой. — Она так испугается! Она будет постоянно следить за мной, и в ее огромных заплаканных глазах будет читаться нескрываемый ужас. Мне будет вдвойне тяжело.
— Д, я понимаю вас, понимаю… — Виктор принялся решительными шагами мерить кабинет.
Я следил за ним глазами, верно напоминая со стороны старинные часы в виде Амура с маятником в разрезе оживших глазниц.
— Такой редкий случай… Такое необыкновенное развитие болезни… Нужно показать специалистам…
— Доктор, что со мной? — оборвал я его восторженную речь. — Скажите мне правду! Любую — но только правду!
— Рано, мой друг, еще очень рано… Я не уверен в окончательном диагнозе… Нужно созвать консилиум… Наблюдать вас… Рассматривать со всех сторон… Изучать… Анализировать…
— Доктор, что со мной? — слабея, пробормотал я. — Скажите, умоляю!
— Multiply personality
[1]
, один из частных случаев dissociative disoder
[2]
, — изрек доктор.
Надо ли говорить, что такой диагноз меня полностью удовлетворил. Абсолютно! Он был то, что доктор прописал!
— Случай чрезвычайно редкий, почти не описанный в литературе… Но давайте отложим наш разговор, я пока к нему не готов. Чуть позже я все объясню. А пока — наблюдение, наблюдение, наблюдение…
— Алло. Да, это я… Я вас слушаю. Кто вы? О, неужели… Кто бы мог подумать! Что это, специальный телефонный опрос читательниц журнала «Космополитен»? Какая прелесть!
Хотите взять интервью при личной встрече? Ах нет, простите, для интервью я не одета. Не обута. Не накрашена. И вообще дурно выгляжу. Нет-нет, спасибо, но… У меня желтое пятнышко возле виска. И левое веко как-то странно припухло… Так что лучше давайте по телефону.
Вы, наверное, хотите узнать мое личное мнение по какому-нибудь вопросу? Да-да, я с удовольствием вам его изложу. Скажите, а это действительно напечатают в журнале? Когда? Еще неизвестно?.. Как жаль!
Конечно, мне очень интересно поделиться с читательницами журнала своим взглядом на какой-нибудь предмет… Да на какой хотите!
Насчет семейной жизни?.. О, как много я могу рассказать женщинам о ее тайных течениях и подводных камнях! Скажите, а для какой это рубрики? Отлично! «Семейные тайны» — моя любимая страничка в вашем журнале.
Ну, во-первых, семейная жизнь — это… Это… Это… Как бы поточнее объяснить… Короче, семейную жизнь прожить — не поле перейти. Это намного дольше получается. Главный принцип брака формулируется просто: воспитай своего мужа своими руками. Пусть даже они кажутся слабыми на первый взгляд. Но на второй взгляд они окажутся по локоть в мужской крови. В иносказательном смысле, конечно. В таком тонком деле, как воспитание супруга, уверяю вас, нельзя доверять никому. Только собственные ручки, крепко сжатые на его горле, помогут вам…
Когда мы только что поженились… Я была еще так глупа и неопытна, что позволяла ему командовать собой. Но вскоре отчетливо осознала, что семейный корабль, движимый таким отчаянно недальновидным капитаном, рано или поздно приплывет в какой-нибудь Бермудский треугольник, где под гнетом житейских бурь и погибнет.
Мой однофамилец, он ведь всегда… Ха-ха! Это я своего благоверного иногда так называю — «мой однофамилец». Это в смысле юмора.
Так вот, поначалу он все в заоблачных эмпиреях витал, пока я его на землю не вернула. То хотел наукой заниматься, то в две недели собирался сколотить состояние на махинациях с облигациями, то вообще затеял вместо зарабатывания денег писать какую-то мудреную книженцию из жизни млекопитающих. Нет, сказала я тогда твердо!
Духовная жизнь у него, видите ли… Искания какие-то. У меня, может, тоже жизнь и искания, но я ведь сижу молча. Сначала семейство обеспечь материально, а потом погружайся по горло в свою высокодуховную жизнь. В общем, до крупного выяснения отношений у нас дошло. Но я настояла на своем. Недаром Карла Маркса в институте конспектировала: сначала, будь любезен, создай прочный материальный базис, а потом уж за надстройку берись. И вообще, первичность материи, между прочим, еще никто не отменял!
Ну, короче, внял он моим устремлениям. Устроился на приличную работу, быстро пошел в гору. Тогда как раз их компания бурно развивалась, условия были очень благоприятные. Конечно, приходилось и ночами вкалывать, и без выходных, но зато теперь, через несколько лет, можете любоваться плодами моего труда: менеджер по лесу, представьте себе. Как звучит, а? А сколько я из-за него ночей недосыпала, сколько переживала за него, сколько ему на работу бутербродов носила… Ужас! Но зато теперь…
