Естественно, я согласилась, все равно разговаривать с ним сейчас было бесполезно. Кофе он не варил, а именно делал: насыпал в чашку две ложки порошка, вскипятил воду, залил, чудом не ошпарившись. Я с интересом осмотрела банку – эквадорский, никогда такого не видела. Это был картонный цилиндр с жестяными донышками. А содержимое банки больше всего напоминало темно-коричневую муку. Естественно, предложено было и мне, но мое любопытство не простиралось столь далеко, и я отказалась.
Леша в три глотка выпил свою чашку, тут же сделал вторую и посмотрел на меня уже более осмысленно.
– А хорошо вчера поиграли, – улыбнулся он. – Только ушла ты очень рано. Мы там до шести утра были.
– Самой жалко, – совершенно сознательно соврала я, – но у меня же работа. Подумай сам, какая я сегодня была бы, если бы до утра с вами сидела? Леша, ты как, уже в состоянии разговаривать?
– В состоянии. Только не очень быстро.
– Хорошо, давай медленно, – я задумалась.
Не могу же я вот так просто спросить у парня: «Не ты ли это, друг мой, возишь в Тарасов ворованные с прииска изумруды?» Это было бы, по-моему, немного бестактно. Я молчала, Леша с любопытством смотрел на меня.
– Давай так, – наконец решилась я, – расскажи мне сначала о себе.
– Что рассказать? – Парень растерялся, этого он не ожидал.
– Откуда ты, про семью расскажи, где жил, где учился…
– А зачем тебе?.. Хотя какая разница, мне не жалко, слушай. – И начал в лучших традициях канцелярского стиля: – Я, Медведев Алексей Николаевич, родился в одна тысяча девятьсот семьдесят четвертом году в Свердловской области…
– Подожди, – засмеялась я, – говори нормально, здесь же не аттестационная комиссия.
– Да что говорить-то? Родился я в поселке Крылово, наша семья там еще до войны обосновалась. Первым прадедов брат приехал с женой, в двадцать девятом году. Устроились, потом и остальные подтянулись. Отец мой там родился. Семья большая, за пятьдесят-то лет полпоселка родственников получилось. Там у меня, кроме всяких двоюродных, родители, брат с сестрой да дед с бабкой. Все как полагается. Ну мы, Медведевы, всегда при музыке были, хор там народный, батя на баяне играет. Школа у нас в поселке есть музыкальная, так батя нас всех троих туда записал. Толя, старший брат, на баяне, а нас с Нинкой на фортепиано. А потом, я уже в третьем классе был, учительница приехала новая, виолончелистка. И так мне понравилось, как она играет, что решил я тоже виолончелистом стать. Три дня ревел без остановки! Мать первая не выдержала, сказала бате: «Хватит над дитем издеваться! Хочет с этой бандурой таскаться, шут с ним». Привезли мне из города виолончель, и перешел я заниматься к Елене Николаевне. Очень хорошая учительница, хотя и молодая была. Руки мне так поставила, потом в училище педагоги удивлялись. Она родителей и уговорила, что мне дальше учиться надо. Правда, они и сами видели, что у меня получается. Эх, а какие мы концерты втроем устраивали! На всех школьных вечерах гвоздь программы – трио Медведевых. Понимающие люди в обморок падали: как это, виолончель с баяном! Но мы на областном конкурсе три года подряд первое место занимали. А потом, когда школу окончили, что ж… Толя к бате на прииск подался, Нина продавщицей работает, замуж вышла. А я училище окончил, потом в Тарасов, в консерваторию. Еще на четвертом курсе здесь в оркестре стал играть, так что, когда окончил, естественно, меня в филармонию взяли. В общем, все нормально…
– Леша, а что за прииск, ты говоришь, там у вас?
– Изумрудный. У нас почти все поселковые на этом прииске работают. Может, слыхала когда про Малышевское месторождение? Наши изумруды одни из лучших в мире, по двести долларов за карат идут, – с наивной гордостью, как будто это его личные изумруды, похвастался он.
Карат, мера веса драгоценных камней, это ноль целых две десятых грамма, так было написано в моей любимой энциклопедии. Что ж получается, если в моем камешке, допустим, граммов шесть, то в каратах это будет… это будет тридцать карат. Шесть тысяч долларов? Даже если при обработке изумруд потеряет в весе, все равно он стоит сумасшедшие деньги!
Обалдевшее выражение моего лица Леша принял за восхищение его замечательным поселком и принялся рекламировать его с удвоенной силой:
– А места у нас там какие! Природа богатейшая! Это же Урал. Сказы Бажова читала, наверное. Красота! Горы невысокие, но такие красивые, что смотришь, смотришь и насмотреться не можешь. А леса, а поля… А в лугах такие травы – идешь, и они тебе по пояс. И речка совсем рядом. Здесь, конечно, Волга, ничего не скажешь, но зато наша речушка чистоты необыкновенной, и рыба в ней – что-то неописуемое. Знаешь, я каждый год летом в отпуск приезжаю домой и словно в другой мир попадаю. Какая красота, какое спокойствие… Ладно, ты думаешь, я так говорю потому, что там мой дом. Но я и ребят туда возил, они то же самое говорят!
– И кого ты возил?
– В прошлом году мы со Стасом ездили. Ну, это было что-то! Они с батей подружились, водой не разольешь. Спелись, концерты устраивали на всю деревню. Установку свою Стас, ясное дело, туда не повез, прямо на месте всякие инструменты навыдумывал. В бутылки воду налил, стиральную доску у матери выпросил, в мыльницу свою гвоздей насыпал, пилу двуручную взял. И вот батя на баяне наяривает, Стас то по бутылкам лупит, то молоточком по пиле, а весь поселок пляшет. Мне мыльницу доверили.
Вот-вот, только Стаса мне и не хватало на этом изумрудном прииске. Ну что за сволочная работа!
– Только Стас к тебе ездил?
– Почему только Стас? В позапрошлом году Колю Маркина брал. Ему там так понравилось, что он остаться хотел. Была бы у нас в поселке для виолончелиста работа, я бы сам остался!
– А Маркин, значит, концертов не устраивал?
– Нет, они больше с Толей. Или в горы уйдут – Толя ему интересные места показывал, или отправятся в гости к кому-нибудь из приисковых, или просто сядут в углу, за бутылочкой, и толкуют… – Леша подумал немного и неохотно добавил: – Матери это не больно нравилось. Толя у нас не очень пьющий, но когда в компании, да еще угощают… Вот мама и не велела мне его на следующий год привозить.
– Вы с ним дружили тогда, что ли? Как получилось, что ты его пригласил?
– Да не то чтобы очень дружили. Ну сидим рядом в оркестре. Случайно разговор зашел, я про Урал начал рассказывать, ему интересно стало, вот бы, говорит, посмотреть! А мне что, жалко, что ли? У нас со всеми поселковыми перезнакомился, целыми днями по гостям… Даже на прииск хотел пройти, честно! – Леша засмеялся. – Туда же просто так не пускают – закрытая зона. Ясное дело, его оттуда охрана погнала, но он и с ними подружился, сидел потом с мужиками, я видел.
– А Стас получил от матери разрешение на второй заход?
– А как же! Стас что, он, конечно, не дурак выпить, но дом и хозяйку всегда уважает. И потом – не для пьянки пьет, а для куражу. Самогону, может, две рюмки проглотит, а концерт потом на два часа закатит. Батя с ним помолодел просто. Так что если Стас в этом году захочет, то обязательно возьму. Я ему уже сказал, что родители звали. Батя в каждом письме привет передает.
