Про это я уже знала.
– А вот про пятьдесят шестую вы не сказали, – ляпнула я.
Другая бы на ее месте насторожилась, подумав, что слишком конкретно я спрашиваю про определенную квартиру, но рядом сидела тетя Мила, а перед ней неудобно было давать отказ.
– В пятьдесят шестой сейчас никто не живет, сами они военные – служат под Ленинградом, а квартиру сдают время от времени. Родственница ихняя занимается этим вопросом, сдали квартиру какой-то девушке молоденькой, симпатичной, один разок я ее только и видела. Даже личика ее не запомнила…
Посидели мы еще немного, поговорили о том о сем, вернее, говорила тетя Мила, а я понемногу начинала тосковать, потому что можно подозревать всех подряд и никого в отдельности.
Я осторожно тронула тетю Милу за локоть.
Та сразу поняла, что пора прощаться, и принялась извиняться перед старушкой, мол, так не хватает времени на то, чтобы посидеть и наговориться по душам. Так что мы откланялись, под ручку продефилировали прочь со двора и сели в «Фольксваген».
– Ну что? – спросила тетя Мила. – Достигли мы хоть какого-нибудь результата?
– Тетя, ты была великолепна! – восхищенно воскликнула я и даже чмокнула ее в пахнущую пудрой щеку. – Теперь я знаю все про жильцов этого таинственного подъезда, только не знаю, что теперь с этим делать.
– Значит, моя работа была напрасной?
Я покачала головой.
– На свете нет ничего напрасного – всякая информация обязательно пригодится, пусть даже самая маленькая, незначительная.
– Но кто-нибудь попал в поле твоего зрения как подозреваемый?
– Да любого из них можно подозревать, кроме, может быть, той самой молоденькой девочки, которая снимала квартиру.
Так что версия отпала сама собой. Или мы зашли не с того конца?
Кто его знает…
Мы вернулись домой и еще с порога услышали, как надрывается телефон.
Я сняла трубку, оттуда раздался взволнованный голос Влада.
– Женя! Наконец-то!
– Что случилось?
– Новое покушение, Ольга ранена.
– Что?!
Глава 25
Оставив тетю Милу в расстроенных чувствах, я сбежала вниз по лестнице, прыгая через четыре ступеньки, и вскочила в машину, ругая себя последними словами.
Все-таки убийца добрался до девчонок, и вот тебе результат – пролита кровь. Подробностей пока не знаю, но чувствую, что дела обстоят хуже некуда.
Я-то было понадеялась, что дома девушки будут в полной безопасности, но жестоко ошиблась. И вот результат.
Я приехала по нужному адресу, и оказалось, что куколку уже увезли в клинику. Меня встретили Влад с Михаилом – первые, кто примчался на зов отчаяния.
– В какую больницу ее отправили?
– Вторую городскую, хирургическое отделение, с ней Геннадий. Он поехал в качестве сопровождающего, а мы остались дожидаться тебя.
– Рана серьезная?
– Ключица. Пуля прошла навылет, но кости вроде бы не задеты. Мы не знаем всех подробностей, надо делать снимок и так далее.
Это точно.
– Поехали в клинику, ребята, – предложила я. – Узнаем, что к чему, на месте, нет смысла стоять и гадать на пальцах.
Мы уселись в «Фольксваген», и машина помчалась по городу. Место мне было знакомо, как-то я провела в этом самом хирургическом отделении несколько дней, обеспечивая безопасность героической женщины Александры Стольник. Теперь снова придется наведаться туда.
– Как это случилось? – спросила я парней.
– Ольга вышла на балкон, чтобы снять высушенное белье, и в этот момент прозвучал выстрел. Убийца где-то устроил себе наблюдательный пункт и ждал момента.
– Как остальные девушки?
– Они в порядке, мы позвонили всем троим. Из дома они не выходят, строго-настрого соблюдают инструкции.
– Это все относительно, – я покачала головой, – надо вам находиться рядом с каждой из них, для пущей верности. Сейчас навестим Ольгу, а потом распределим дежурства.
Никто не возражал.
Через пятнадцать минут мы были на месте, припарковали машину и поднялись на лифте в хирургическое отделение.
Ольга была в операционной, нужно было дождаться, когда ее переведут в реанимационную палату или уж не знаю куда именно, а там я попытаюсь уговорить врача, чтобы меня пустили к девушке. Возле двери в операционную дежурил Геннадий.
– Как у нее дела? – спросила я.
Геннадий пожал плечами.
– Останавливают кровотечение, насколько я понял.
– Она была в сознании?
Парнишка покачал головой.
– К сожалению, нет…
Черт!
– Пока мы ничего не можем предпринять, – сказала я, собрав всех своих помощников вокруг себя, – поэтому надо разделиться и обеспечить безопасность остальных девушек. Сделаем так – Влад поедет к Татьяне, Михаил – к Маше, надо найти Сергея, и пусть он дежурит у Иры. Мы с Геннадием останемся здесь, я хочу попробовать поговорить с Ольгой, она более уязвима, чем все остальные, – ранена и к тому же находится на чужой территории.
– А как будем держать связь? – спросил Влад.
– У кого сотовый телефон?
– Мы его вернули Новикову, подумали, что больше не нужен.
– Тогда просто созваниваемся по домашним номерам.
Через полчаса после того, как охранники стриптизерш разъехались по своим постам, из операционной вывезли на каталке Ольгу. Красивую куколку теперь было не узнать – бледное лицо, запавшие глаза, сухие губы.
Девушка была еще под наркозом, и ее сразу отвезли в реанимационную палату, в которой она была единственной пациенткой. Каталку толкали две молоденькие сестрички с белыми марлевыми повязками на лицах, они завезли «транспортное средство» в палату, подкатили его к кровати и привычными движениями подхватили фигурку с забинтованной верхней левой половиной туловища.
– Можно узнать что-нибудь о состоянии девушки? – спросила я сестричек.
Те замотали головой.
– Спросите у хирурга, он лучше знает.
– А кто хирург?
– Евгений Александрович…
– Спасибо.
Я нашла Евгения Александровича в ординаторской и представилась как Евгения Максимовна Охотникова, намекая, что мы – тезки и между нами может быть полное взаимопонимание.
Хирург был человек лет сорока пяти, высокий, с правильными чертами лица, гладко выбритый, с серыми живыми глазами и зачесанными назад редкими русыми волосами. На нем была «униформа» хирурга – брюки и рубаха с короткими рукавами цвета морской волны и такая же шапочка на голове.
