Я включила настольную лампу и промыла рану. Дрюня морщился и шипел, но вел себя довольно мужественно, чего я от него никак не ожидала. Обычно наркоманы чувствительны к боли больше, чем юные девы, – при условии, что находятся не под кайфом. Я замотала голову парня чистым бинтом, потом на всякий случай вколола ему мощный антибиотик.
– Все. Жить будешь! – отрапортовала я, моя руки и складывая аптечку. – Ну что, лучше?
Дрюня прислушался к ощущениям и с удивлением несмело улыбнулся:
– Спасибо!
– Кто это тебя так? – поинтересовалась я. Парень сразу замкнулся – так сворачивается еж, почуяв врага. Да я и не ждала, что он ответит.
– Заметь, я не спрашиваю тебя ни «где это тебя», ни «когда это тебя», – продолжала я. – И так все знаю. Меня интересует только одно – кто? За этим я и приехала.
Дрюня молчал, отворачиваясь от света.
– Я готова заплатить тебе за эту информацию, и заплатить хорошо.
– Да не видел я, – тоскливо протянул Дохлый. Сразу ясно – врет, просто говорить не хочет.
– Ну, подумай до утра, а утром еще разок поговорим, – предложила я. По правде сказать, у меня уже слипались глаза – день получился долгий и какой-то суматошный. Чего стоила одна только дорога в Варфоломеевку, не говоря уже об Анжелике с ее яйцами…
В это время на улице послышался треск проезжавшего мимо мотоцикла. Дрюня в ужасе присел, хватаясь руками за голову, потом быстро-быстро полез под стол. Я во все глаза смотрела на него.
– Эй, ты что?!
– Там полицейский вертолет! Это за мной, сейчас меня повяжут! – в голосе Дохлого звучала паника.
– Очнись, Андрей! – я попыталась вернуть парня к реальности. – Полицейские вертолеты бываю только в кино! Ты бы поменьше боевиков смотрел… А за тобой приехала я, и больше никто не знает о том, где ты прячешься. Успокойся, ладно?
– Стараюсь, блин…
Голос у Дохлого был сиплый, словно бы сорванный. Черт, черт, именно такой я слышала на привокзальной площади, когда вела слежку за Кузеном! Значит, именно Дохлый был тем, кто встретился в тот день с Гонзалесом!
Видно, мое лицо отразило работу мысли и выводы, к которым я пришла, потому что Дрюня рванулся к двери и успел выскочить на улицу раньше, чем я его перехватила. Я выбежала вслед за парнем. Уже совсем стемнело, и сладкий аромат душистого табака струился в воздухе, создавая декорацию «украинской ночи». Я остановилась и прислушалась – шагов Дохлого не было слышно. Далеко убежать парень не мог. Я осмотрелась очень внимательно и вскоре заметила за высокими мальвами белеющую в темноте повязку.
– Хватит уже, а? – сказала я, извлекая Дохлого из зарослей. – У меня по твоей, между прочим, милости был очень тяжелый день.
Держа парня за тощий локоть специальным полицейским приемом, я привела его в дом и усадила за стол. Сама уселась напротив и тяжело вздохнула:
– Слушай, я понимаю, что ты в этой истории человек далеко не главный. Скорее всего, ты вообще сбоку припеку.
Дохлый поспешно закивал:
– Ага, я жертва… этих, блин, обстоятельств!
– Но знаешь, это именно ты передал иностранцу контейнер! Так что и отвечать за это тебе, понимаешь?
– Ага, понимаю! Только передать-то я передал, а денег так и не получил! Значит, и продажи не было!
– Почему не получил?
– Так застрелили его! И в меня, между прочим, стреляли. Я стою, никого не трогаю, а из темноты – бах, трах! Иностранец падает в лужу, а мне вон ухо отстрелили…
– А скажи мне, жертва обстоятельств, кто в тебя стрелял?
– Не знаю, не видел, – снова замкнулся Дрюня. Мне это надоело. Наш разговор ходил по кругу, как сказка про белого бычка.
– Хорошо. Я заплачу тебе, если ты мне поможешь. Скажи мне, что тебе надо, и ты это получишь. Можешь пожелать все, что угодно… в пределах разумного, – поспешно добавила я. А то поймают на слове…
Дохлый призадумался. Потом вкрадчиво проговорил:
– Мне много надо. Вы не согласитесь…
– Я же сказала – в пределах разумного. Что смогу – сделаю, обещаю. Излагай.
– Перво-наперво мне надо денег.
– Договоримся.
– Потом еще, чтобы полиция меня не поймала.
– Ну, голубчик, чего захотел! Я такого пообещать не могу!
– Да знаю я! – досадливо поморщился Дохлый. – Только дайте слово, что вы им меня не сдадите специально. А если сами поймают – тут уж вы не виноваты…
– Ладно. Дальше?
– Уехать мне надо. Купите мне билет на поезд или лучше автобус междугородний, где документы не строго проверяют. А дальше я сам.
– Все?
Дрюня заколебался. Потом все-таки сказал:
– Ну, и еще одно мне надо. Но этого у вас точно нету.
– Ну почему же! – И я картинным жестом вытащила из аптечки завернутую в бумажку без маркировок белую таблетку. – У меня есть именно то, что тебе так нужно!
Глаза Дрюни вспыхнули. Он протянул дрожащую руку и пробормотал:
– Правда дадите? Честно?
Я протянула ему вожделенную таблетку, и парень мигом проглотил ее, даже не запивая. Пару минут Дрюня просидел с блаженным выражением на лице, ожидая знакомых ощущений, потом блаженство сменилось удивлением.
– Что это такое? Чего вы мне дали?! Отравить хотите?
На лице парня появилось выражение детской обиды. Злая тетя вместо конфетки подсунула горькую пилюлю!
– Зачем же отравить? – удивилась я. – Просто снотворное. Мелатонин – гормон сна. Тебе будет очень полезно нормально выспаться, да не в погребе, где ты ночевал последнюю неделю, а на кровати. Не собираюсь остаток ночи караулить тебя или ловить по кустам. Я, знаешь ли, тоже человек, спать хочу.
Остаток ночи прошел спокойно – Дрюня бодро храпел на кровати, а я примостилась на диванчике в той же комнате, чтобы не терять своего беспокойного подопечного из виду. На следующий день бабуся разбудила нас в шесть утра и предложила накормить завтраком. Зная расценки, я благоразумно отказалась – перекусим в «Макдоналдсе» по пути, дешевле обойдется…
Я сделала Андрею еще один укол антибиотика, а повязку решила не трогать до вечера. Сегодня парень выглядел гораздо лучше – его лицо было просто бледным, а не желто-зеленым. Я попрощалась с бабусей, усадила Дрюню в машину и, шуганув напоследок сигналом белую козу, выехала на дорогу. Пока машина пробиралась по ухабам, я не могла говорить, а сидела как гонщик «Формулы-1», вцепившись в руль и не отрывая глаз от дороги. Но едва мы выехали на шоссе, я расслабилась и обратилась к спутнику:
– Теперь рассказывай.
– Что?! – вжался в сиденье парень.
– Все, что знаешь! – зловеще велела я.
