Да, конечно, эта сторона жизни для меня очень важна. Приличные заработки позволяют мне жить так, как я хочу: содержать себя и тетушку Милу, покупать ей дорогие лекарства и собрания сочинений ее любимых писателей, а себе – приличную одежду и всякие прибамбасы для моей специфической работы. Я рада, что могу позволить себе дорогую стрижку, хороший тренажерный зал, а порой устраиваю себе небольшие каникулы и отправляюсь посмотреть мир. Деньги делают меня независимой, но на самом-то деле…
Признаюсь честно, когда я покинула группу «Сигма», не желая быть дрессированной овчаркой на страже чьих-то не очень чистых интересов, я была уверена, что уж теперь-то начну новую жизнь. Вот прямо с понедельника и начну! И в этой жизни не будет никаких спецопераций, освобождения заложников, многочасовых засад под ледяным дождем, ночных марш-бросков в полном снаряжении, приказов, которые не стоит анализировать, а надо немедленно, не рассуждая, выполнять – в общем, всех «прелестей» моей прежней работы.
Но вот прошло совсем немного времени, и оказалось, что мне чего-то не хватает. С тех пор как мне исполнилось семнадцать и я поступила в «Ворошиловку» – закрытое учебное заведение для дочерей военачальников, я всегда училась. Сначала это была теория – впрочем, весьма интересная – иностранные языки, к которым я с детства проявляла интерес, история и экономика, основы различных наук – к примеру, мне очень нравилась химия, жаль, не хватило времени изучить ее глубже. А потом, на третьем курсе, когда я совмещала учебу в «Ворошиловке» с занятиями в спецгруппе, к теории прибавилась и практика. Каких только заданий мы не получали! О некоторых я до сих пор не имею права рассказывать. А тренировки? Нас учили переносить голод, холод и боль, выживать в экстремальных условиях, превращать в оружие самые безобидные предметы. Обучение было трудным – порой на пределе человеческих возможностей, а иногда и за пределом… Но с каждым днем обучения эти пределы расширялись. Вот это нравилось мне больше всего.
Когда я приступила к службе, все эти навыки мне пригодились, а некоторые спасли жизнь – и не только мне, но и другим людям. Например, заложникам, которых мы освобождали из захваченного террористами развлекательного центра. Представьте себе аквапарк, беспомощных, раздетых, охваченных паникой людей, которые пришли сюда отдохнуть, многие привели детей… И террористы с автоматами – отлично подготовленные, с помощью взятки продажному менту они протащили в развлекательный центр целый грузовик снаряжения, в том числе взрывчатку.
Пока спецслужбы вели с террористами переговоры, наша спецгруппа проникла в здание через стеклянные конструкции купола. Нам удалось уничтожить террористов, и ни один заложник не пострадал – кроме двоих мужчин, убитых этими гадами в самом начале, еще до штурма. Мы провели операцию без потерь, хотя никто нам не верил, что такое вообще возможно.
Так вот, оказавшись в «мирной жизни», я поняла, что долго так не протяну. Дело в том, что долгие годы обучения сделали из меня, Жени Охотниковой, идеальную машину – великолепно тренированную, готовую к любым задачам. Мне не нравились цели, которые те, кто имеет право отдавать приказы, достигали с моей помощью и с помощью таких же, как я. Ну что же – теперь выбирать цели мне предстояло самой. Только я решала, как именно использовать мои навыки – для убийства, ради обогащения, для собственного удовольствия или чтобы помогать кому-то, «служить и защищать». Но отключить эту великолепно отлаженную машину я не могла. Слишком глубоко, на уровне подсознания были вбиты в меня эти специальные навыки. Зато я могла ее перепрограммировать. Что я и сделала, покинув привычную среду, отказавшись от всех старых связей и знакомств и начав жизнь с чистого листа. Я приехала в Тарасов и поселилась у тети. Все, конец истории.
Но нет, тут появляется этот Костя и ломает мою отлаженную жизнь! Дело в том, что каждый раз, берясь за очередное задание, порой опасное, я была уверена – уж тыл у меня прикрыт! У меня есть дом, и есть человек, который меня искренне любит, – тетушка Мила. И в наших отношениях ничего не может измениться – только лекарств с каждым годом нужно все больше…
Это и называется «строить дом на песке». Я попала в психологическую ловушку – все мы в нее попадаем, переставая замечать того, кто живет рядом с нами. Мы не видим реального человека, а создаем себе некий застывший образ и именно с ним общаемся, разговариваем, пьем чай вечерами. «У тебя все нормально? Ну, пока, я буду поздно, как всегда». Я забыла, что Мила – живой человек, а людям свойственно меняться, иметь свои собственные желания, которые не всегда совпадают с нашими…
Так, пора вставать! Я накинула халат и торопливо прошмыгнула в ванную, где уже спокойно переоделась в спортивный костюм – я собиралась на пробежку. Как все-таки неудобно, когда в доме чужой человек!
– Доброе утро! – приветствовала я своих родных, входя на кухню.
Мила молча кивнула и принялась заваривать чай. Несмотря на утренний час, в кухне работал маленький телевизор – я подарила его тетушке пару лет назад, чтобы она могла готовить и одновременно смотреть старые фильмы на канале «Культура».
Костик тут же вскочил, широко улыбаясь, и зачем-то придвинул мне стул, хотя я вполне могла дотянуться до него сама. Кузен вообще безумно раздражал меня тем, что постоянно оказывал мне мелкие бытовые услуги – совершенно излишние. Он открывал передо мной дверь, когда я хотела пройти из кухни в комнату, подавал ветровку, когда я собиралась на пробежку, причем таким шикарным жестом, точно это была не ветровка, а шиншилловое манто, ну и так далее. Его преувеличенная услужливость и постоянная, как свет на лестничной клетке, улыбка в тридцать два зуба составляли резкий контраст с моей угрюмой мрачностью. На что Кузен, вероятно, и рассчитывал.
«Еще в четырех странах зафиксированы вспышки неизвестного ранее вируса, – донесся до меня голос диктора с экрана телевизора. Шел утренний выпуск новостей. – Ученые всего мира изучают вирус, пытаясь остановить распространение эпидемии, но пока безрезультатно. Британские ученые заявили, что им удалось выяснить, что это совершенно новый, неизвестный науке вирус, он имеет искусственное происхождение. Пока неизвестно, в какой из лабораторий мира он синтезирован и кто виновен в утечке смертельно опасного материала. В Ирак направлена Международная комиссия ООН с тем, чтобы в принудительном порядке осмотреть биохимические объекты этой страны. Президент Ирака уже заявил протест международному сообществу и выступил с обращением к народу. Он заявил, что в любой момент все граждане должны быть готовы подняться с оружием в руках на защиту интересов…»
Я взяла пульт и выключила новости.
– Хочешь омлета? – не оборачиваясь, спросила Мила.
– Нет, спасибо, я сначала побегаю! – как могла приветливо произнесла я, взяла бутылочку с водой и, проигнорировав придвинутый Кузеном стул, вышла из кухни.
Утро было довольно позднее – обычно я выхожу на пробежку часов в шесть. Машин в это время почти нет, редкие прохожие спешат по своим делам, и весь город принадлежит мне. Я очень люблю эти утренние часы – самые лучшие свои планы, самые дерзкие комбинации я продумываю с плеером в ухе, равномерно вдыхая прохладный воздух.
