— Вам еще надо будет доказать, что Эльза знала о завещании.
— Не придется. На имеющемся материале я и санкцию получу, и обвинительное заключение напишу.
— Значит, в субботу?
— Задержу? Да. Или в воскресенье, не принципиально. Дело, считайте, закрыто.
— Я все же считаю вас, Роман Антонович, порядочным человеком. И если к выходным представлю вам доказательства против кого-то другого…
— …я, безусловно, обвинения с вашей клиентки сниму. Поймите, Иван Макарович, против Эльзы, как таковой, я ничего не имею. Моя задача — преступников ловить, и, если по имеющимся в моем распоряжении материалам преступница Эльза Штерн, арестую ее. Выяснится, что есть более весомые улики против Иванова, Петрова, Сидорова, на них внимание переключу. Ничего личного.
— Вот и хорошо. Мы договорились: до выходных вы Эльзу не трогаете, завтра вечером встречаемся и подводим итоги.
— Идет.
Уезжали мы, чего скрывать, в подавленных чувствах. Иван Макарович попросил отвезти его в агентство и всю дорогу мрачно отмалчивался. Я не решался его беспокоить, думая о том, что так и так неладно выходит: либо Эльза нас обманула, либо она таки не виновата, просто мы этого доказать не умеем. В обоих случаях дурни мы бессмысленные, а не сыщики. Так что профессора можно было понять.
Он между тем извлек трубку из кармана и, покопавшись в адресной книге, набрал номер: «Авессалом Пантелеевич, день добрый… Да, я… Как поживаете?.. И я неплохо… Ну, что ж поделать, коли жизнь нынче такая суетная, что только по нужде друг о друге вспоминаем, вот и сейчас мне ваша помощь требуется… Нет, что вы, сущий пустяк, по вашим возможностям, много времени не отнимет. Пробейте-ка мне одного человечка… Нет, что вы! Не секретный. Звать Иванов Аркадий Александрович, завлабом трудится в НИИ «Химик»… А все, что есть: где родился, учился, куда ездил, кто родители и так далее. Любая мелочь интересует».
Дав отбой, профессор мрачно пояснил: «Надо же что-то делать. Не сидеть же сиднем, наблюдая, как нашу клиентку притапливают». Когда добрались до «Интеллекта», он вежливо, но решительно попросил пока его не беспокоить, поэтому я, не говоря лишних слов, проследовал в комнату отдыха. Есть у нас такое специальное помещение, где оперативники, не имеющие поручений, могут скоротать время за чаепитием и просмотром телепрограмм. Однако едва я успел допить чашку, как в комнату заглянула секретарша и сказала, что Иван Макарович меня к себе просит.
Профессор, когда я к нему зашел, выглядел уже нормально: если и не повеселел, то восстановился, от былой депрессии и следа не осталось. Он, по устоявшейся привычке, бодренько рисовал треугольнички и даже бурчал некий мотивчик, опознать который я не смог бы при всем желании. Первым делом профессор принес мне свои извинения:
— Выбил он меня из колеи, поганец. Расстроил. Хороший наш Рома следователь, но увлекающийся. Однако человек он порядочный и прессовать невиновного не станет, особенно если ему другую версию подкинуть.
— Только она должна быть убедительной, иначе ничего не выйдет. Роман Антонович, похоже, крепко за свою ухватился, хотя, сдается мне, не прав он. Только доказать это мы пока не можем.
— Вот и займемся, не откладывая, поиском убедительных доказательств, время поджимает. И это уже не пожелания клиентки, а наши собственные амбиции. Думаю, пора бы нам встретиться еще с двумя фигурантами, с которыми мы пока лишь заочно знакомы. Я возьму на себя загадочного Аркадия Александровича, а вам оставлю вдову, тем более что женщин вы любите.
— Я их люблю, конечно, но все же не настолько.
— Хотите — поменяемся, хотя мне Аркадий интереснее.
— Да нет, шучу. Я же не собираюсь за ней ухаживать.
— Тогда в путь. Кузьмич доложил, что Катерина сегодня поработать решила, так что двигайте в салон.
— Я могу сказать ей, что мы в курсе ее личной жизни?
— Почему нет? Смотрите по обстановке. Подождите, не уходите, еще один момент, только позвоню. Алло, Аркадий Александрович?.. Добрый день. Меня зовут Иван Макарович, я занимаюсь расследованием обстоятельств смерти вашего друга, Леонида Штерна, и мне нужно бы с вами встретиться… Да прямо сейчас могу подъехать… Спасибо… Да, знаю, конечно. Только должен сразу предупредить, я частный детектив, разговаривать со мной вы не обязаны… Что?.. Ах, вот как? Что ж, весьма достойная позиция, до встречи. — Отключившись, Иван Макарович повернулся ко мне:
— Знаете, что он сказал? Мне, говорит, все равно, частник вы или сам Генеральный прокурор. Главное, что вы профессионал и занимаетесь поисками убийцы моего друга, а я и сам всей душой желаю, чтобы мерзавец получил по заслугам, а потому все дела отложу и чем смогу, помогу. Вот и посмотрим, насколько он искренен. Вы будете с Катериной о встрече договариваться?
— Не стоит. Она человек своеобразный, не хочу ей время на подготовку давать, постараюсь застать врасплох.
— Пожалуй, с ней так действительно лучше. Тогда последнее: полагаю, будет совсем не лишним уже сегодня нам впечатлениями обменяться. Не против?
— Нет, что вы, сам хотел предложить. Давайте так: тот, кто первым закончит, шлет другому эсэмэс, а встретимся в агентстве.
Дорогу к салону «Престиж» я уже протоптал, поэтому добрался быстро. Заходить не стал, меня там уже видели, а маникюрша и вовсе хорошо запомнила, мы довольно плотно общались. Поэтому, чтобы не светиться, я, припарковавшись, позвонил снаружи. Катерина от встречи не уклонилась, согласилась даже поговорить в машине, причем ни удивления, ни вообще каких-либо иных чувств я в ее голосе не уловил.
Долго ждать она не заставила, появилась минут через десять, видимо, клиенты ей не особенно докучали. Госпожа Штерн оказалась крупной пышнотелой блондинкой, из тех, коих прежде называли дебелыми. Объективно говоря, привлекательна, хотя и очень на любителя. Мне, например, никогда не нравились женщины с тупым, овечьим выражением лица, а у свидетельницы оно именно таким и было.
И даже более того. Фотография таких нюансов не передает, но вблизи Катерина выглядела не просто тупой, но совершенно безмозглой. Ее хотелось немедленно взять на короткий поводок, потому что при взгляде на нее невольно возникало сомнение, что она может самостоятельно перемещаться в пространстве, не натыкаясь на столбы и деревья. И хотя я знал, что это всего лишь маска, действовала она безотказно, мне все время приходилось мысленно себя контролировать.
Личина и впрямь оказалась хороша настолько, что даже вызывала невольное восхищение. Не подумайте, что мне нравилось увиденное, вовсе нет, но порой даже уродливые, безобразные вещи могут восхищать, если выполнены мастерски. Например, фигурки жутковатых африканских божков, кои были в большой моде в недавнем прошлом. В каждой второй квартире на стене что-то такое висело, и хотя подавляющее большинство было тем, чем и казалось, — безвкусными, дешевыми поделками, изредка попадались и настоящие шедевры, приковывающие взгляд, несмотря на нарочитую уродливость, а может, и благодаря ей.
