— Тромонол у моей напарницы, — заговорил Буров, зажмурившись, чтобы не видеть блестящих щипчиков рядом со своей пятерней. — Ее зовут Ивета. Ивета Янсонс.
— Эстонка? — предположил Королев, делая знак подчиненному, чтобы тот не встревал в разговор.
— Литовка, — сказал Буров. — Во всяком случае, по паспорту.
— Сколько при ней взрывчатки?
— Два килограмма.
— Детонаторы?
— Да. Но пульт у меня.
— Видел, — сказал Королев. — Ты собирался взорвать подружку, верно?
Буров с трудом сглотнул, прежде чем сумел выдавить из себя:
— Д-да.
— Она ни о чем не подозревает?
— Она думает, что в свертке наркота, за которой явится связной. Наверное, уже беспокоится.
Королев покосился на мобильный телефон, изъятый у задержанного.
— Почему же не звонит? — спросил он.
— Мы договорились лишний раз не созваниваться, — пояснил Буров. — Чтобы беседу случайно не засекли. Да и вообще…
Он не закончил последнюю фразу. За него это сделал помощник Королева, которому стало невмоготу хранить молчание:
— Да и вообще эта Ивета уже давно должна была умереть. Так?
— Да, — прошептал Буров. — Скажите, чистосердечное признание мне зачтется?
— Обязательно, — пообещал Королев. — В храме божьем. На исповеди. А пока опиши мне Ивету. Как мне ее узнать?
— До конца концерта минут двадцать осталось, — предупредил помощник.
— Ты слышал? — Королев сгреб Бурова за воротник, притянул к себе и хорошенько встряхнул.
Тот заговорил так быстро, словно участвовал в конкурсе чтецов скороговорок:
— Она брюнетка, крашеная. Худая, вся в черном. Вот здесь, — он ткнул себя пальцем в лицо, — небольшая бородавка, она ее запудривает, но все равно заметно. Помада яркая, лицо бледное.
— Прическа? — уточнил Королев.
— Наверх собрана. — Буров показал рукой: — Вот так.
— В платье или в юбке?
— Платье. Длинное.
— Отдыхай. — Королев, оттолкнув пленника, опрокинул его навзничь и придавил коленом. — Вколи-ка ему снотворное. — Это адресовалось помощнику. — Лошадиную дозу.
— Загнуться может.
— Объявим траур. Общенациональный. Коли, тебе говорят!
— Не надо, — взмолился Буров, который вовсе не хотел загибаться даже ради всенародной славы. — Я… Ай!
Игла вонзилась ему во вздувшуюся вену на шее. Его мнение в расчет не принималось. Его судьба изменилась стремительно и бесповоротно.
О точно таких же стремительных и бесповоротных переменах думалось Ивете, когда она поднялась с места и двинулась к выходу вместе с говорливой, ошалевшей от грохота и световых эффектов толпой.
Потому что шла она не одна. Ее деликатно придерживал за локоть сосед, представившийся Игнатом Николаевичем. В нем было что-то от знаменитого мультяшного героя по имени Карлсон — в меру упитанного мужчины в полном расцвете сил. Не толстый, но пухлый, со взъерошенной шевелюрой на большой голове, он обратился к Ивете, когда «Звездные сны» объявили последний номер и заиграли ритмичное, оглушающее вступление.
— У меня есть то, что тебе надо, — сказал Карлсон.
Вернее, не сказал, а прокричал Ивете на ухо, поскольку за пару секунд до того Джор запел песню.
— Что? — поморщилась Ивета.
Она спрашивала не про то, в чем нуждается. Она просто не поняла, чего от нее надо этому крепышу, распространяющему сильный запах мятной жвачки.
— Ко-ко, — многозначительно пояснил он.
Забыв о происходящем на сцене, она медленно повернула к нему голову:
— Не понимаю, о чем вы.
Он довольно засмеялся, подмигивая:
— Все ты прекрасно понимаешь, дорогуша. Я врач, специалист по реабилитации наркоманов.
— Меня это не касается.
Отвернувшись, Ивета притворилась, что слушает Джора, который вопил на пределе возможностей человеческого голоса.
— Касается, — громко сказал сосед, не опасаясь, что его услышит кто-либо посторонний. — Еще как касается, красавица. Можешь звать меня Игнатом Николаевичем. Но лучше просто Игнатом.
— Я никак вас не собираюсь звать, — отрезала Ивета.
— А теперь? — поинтересовался Игнат Николаевич, похожий на заматеревшего Карлсона. В его руке, как по волшебству, материализовался бумажный пакетик, в котором явно содержалась не сода и не сахарная пудра.
— Откуда…
Ивета хотела спросить, откуда он взял наркоту, но голос у нее сорвался, а сосед понял ее по-своему.
— Говорю же, я нарколог, поэтому вижу своих клиентов насквозь, — пояснил он. — Мне достаточно было понаблюдать, как ты шмыгаешь носом, как щелкаешь суставами пальцев. Хочется, а?
Ивета моргнула. Пакетик не исчез.
— Чего ты хочешь? — сипло спросила она.
— Не двухминутного удовольствия в общественном сортире, — сказал Игнат Николаевич. — У меня дома целая гора, — он понизил голос, — коки. Можешь жить у меня хоть неделю, хоть месяц. А взамен…
Не договорив, он захихикал.
«А ведь он тоже нюхает, — внезапно поняла Ивета, заглянув в безумные глаза, устремленные на нее. — Лечит наркоманов, а сам такой же».
— Что взамен?
Если бы она задала этот вопрос секундой позже, ее голос разнесся бы на всю округу, потому что песня резко оборвалась.
— Любовь, — прошептал Игнат Николаевич. — Светлая и бескорыстная. Правда, у меня несколько… э-э, своеобразные представления о любви, но больно я не делаю, как раз наоборот. Понимаешь, о чем я?
Ивета неопределенно пожала плечами, хотя все она прекрасно поняла. И подумала, что этот нарколог, похожий на Карлсона, нашел кокаин не на помойке, а значит, имеет связи, благодаря которым можно будет сбыть и наркоту в свертке. Ведь таинственный человек с бородой и зонтиком не появился, а за Иветой никто не следит. Незаметно выскользнув из зала, она некоторое время поживет у наркологического извращенца, а потом, богатая и состоятельная, переберется еще куда-нибудь.
У нее появилась Надежда на счастливую жизнь. Девушка встала и как бы сама по себе двинулась по проходу между рядами. Игнат Николаевич пошел за ней, трогая то за плечо, то за руку, то за талию.
— Вы сюда специально пришли? — поинтересовалась Ивета, оглянувшись. — Выискивали жертву среди молоденьких, да?
Если бы новый знакомый стал отпираться, она ни за что не поверила бы ему, потому что лжец — он и есть лжец. Но ответ прозвучал предельно откровенно:
— Да, здесь удобно.
Стиснутые со всех сторон разгоряченной толпой, они медленно продвигались в сторону выхода, откуда веяло свежим ночным ветерком.
