Почти не касаясь ногами пола, он устремился к сотрудникам ФСБ, приговаривая:
— Товарищ капитан… товарищ майор… А я вас сразу не узнал!..
— Без званий, — осек Красоткина фээсбэшник, представившийся при встрече капитаном Желтухиным.
— Я тебе не любимая девушка, чтобы меня издали узнавать, — мрачно изрек майор Половинкин.
Ничего женственного в его наружности действительно не было. Низкие надбровные дуги, поросшие густыми топорщащимися волосами, близко посаженные глаза, поблескивающие, как пара янтарных пуговиц, жесткие, не гнущиеся в улыбку губы. Ему было не более сорока лет, но казалось, что он успел разочароваться в земном существовании. Что касается капитана Желтухина, то он был полной противоположностью своему спутнику: улыбчивый, жизнерадостный, румяный и красноносый, с белесым пухом на голове, заменяющем ему полноценную прическу.
Пропустив майора за Красоткиным, открывшим дверь в лабораторию, капитан окинул коридор быстрым внимательным взглядом и, убедившись, что поблизости нет любопытных или просто праздношатающихся, последовал за ними.
Кабинет, в который они вошли, представлял собой длинную высокую комнату с единственным окном, занимающим чуть ли не всю торцовую стену. Там стоял письменный стол и допотопный сейф, крашенный зеленой масляной краской, а вдоль боковой стены тянулись книжные шкафы и стеллажи, набитые под завязку книгами.
Для посетителей предназначалась длинная вереница разномастных стульев, некоторые из которых помнили хрущевские, а то и сталинские времена. Там и пристроился капитан Желтухин, тогда как майор Половинкин предпочел примоститься на письменном столе, едва не опрокинув настольную лампу с гибкой змеиной шеей. Поразмыслив, Красоткин не опустился в свое крутящееся креслице, а остался стоять.
— Все готово, — доложил он и зачем-то потер ладони, хотя прежде никогда этого не делал.
Эйфория закончилась. Красоткину было все труднее и труднее находиться в присутствии сотрудников самой грозной службы безопасности в мире. Ему хотелось как можно быстрее остаться одному и разложить компьютерный пасьянс или заняться решением газетного кроссворда, как он всегда делал, когда возникала необходимость успокоиться и собраться с мыслями.
А такая необходимость уже возникла и с каждой секундой становилась все более и более настоятельной. Стараясь не проявлять чрезмерной суетливости, Красоткин извлек из кармана связку ключей, нашел нужный и, вставив его в замочную скважину сейфа, повернул. Дверца со скрежетом открылась.
Загораживая корпусом недра железного ящика, Красоткин запустил туда руку и взял серебристый бронированный контейнер, изготовленный в виде чемоданчика «дипломат». Красоткину не хотелось, чтобы сотрудники ФСБ заметили початую коньячную бутылку и коробку шоколадных конфет, хранившиеся в служебном сейфе, но они увидели. Переглянувшись с майором, капитан Желтухин ухмыльнулся:
— Сладеньким балуетесь, Владимир Васильевич?
— Чисто в служебных интересах, — заверил Красоткин, клятвенно приложив ладонь к груди. — У нас ведь гости бывают. Как не угостить?
Майор Половинкин проворно спрыгнул со стола, чтобы лучше видеть начальника лаборатории.
— Гости?
Теперь Красоткин прижимал к груди уже не одну, а сразу две руки.
— Так ведь санкционированные! — горячо воскликнул он. — И потом я давал подписку о неразглашении… — Красоткин не стал уточнять, о неразглашении чего именно, поскольку и так было ясно, что речь идет о государственной тайне. — Будьте уверены, я абсолютно лоялен нашей власти.
— Сегодня одной лояльности мало, — произнес Желтухин, назидательно поднимая указательный палец.
— Враг не дремлет, — сказал нахмурившийся Половинкин.
И хотя изреченная истина была банальна, от этого она не переставала быть истиной. Все здравомыслящие люди России понимали это. Во враждебных устремлениях Запада сейчас сомневались только либеральные пустозвоны, да и те высказывали свои сомнения исключительно за деньги — как правило, американские.
— Я знаю, — сказал, вернее, пролепетал Красоткин.
Он действительно знал. Недремлющий враг щедро платил за секретную информацию. Но мог ли он, этот враг, защитить своего информатора от карающей руки правосудия? Ответ был однозначный: нет.
— Вас что-то беспокоит? — осведомился Половинкин, внимательно наблюдающий за начальником лаборатории.
— Нет, — ответил тот, чуть не выронив серебристый контейнер. — Да, — поправился, сообразив, что ведет себя слишком подозрительно, чтобы ему поверили. — Понимаете… — Он кашлянул в кулак. — Понимаете, я и в самом деле немного не в своей тарелке. Такое ответственное, гм, мероприятие…
— Ну, самое главное позади, — ободряюще произнес Желтухин. — Наверное, изобрести и изготовить тромонол было гораздо труднее, чем передать его по назначению.
— Разумеется. — Красоткин снова поднес пятерню ко рту, но кашлять не стал, а просто почесал нос, изображая задумчивость. — Прошу вас соблюдать необходимые меры предосторожности, изложенные… изложенные… — Достав из контейнера два скрепленных листка с текстом, он закончил: — В инструкции.
— В этом можете не сомневаться, — заверил Половинкин.
— Это сверхмощное взрывчатое вещество. Если, не приведи господь, что-то пойдет не так…
— Все пойдет так, как нужно, Владимир Васильевич.
— Надеюсь. Потому что это опытный образец, который нам удалось создать в лабораторных условиях. — Красоткин развернул контейнер, демонстрируя визитерам содержимое. — На создание его ушло три года, и я не уверен, что мы сумеем повторить результат с первой и даже с третьей попытки.
Половинкин нахмурился:
— Вы что же, никаких записей не ведете? — спросил он.
— Документация-то в полном порядке. Но, видите ли, пока что мы имеем всего лишь несколько удачных экспериментов. Иными словами, нет стопроцентной уверенности в том, что тромонол можно будет воспроизвести с первой или со второй попытки. — Красоткин развел руками. — Конечно, я надеюсь на идентичный результат, но…
Офицеры ФСБ переглянулись, потом одновременно уставились на начальника лаборатории.
— Но эта партия работает?
Задавший вопрос Половинкин кивнул на запаянные и покрытые светонепроницаемым лаком колбы, уложенные в специальные ячейки контейнера.
— Должна, — ответил Красоткин. — Это и призваны подтвердить испытания. Вы ведь отправите груз на полигон, как я понимаю?
— Вы правильно понимаете, — кивнул Желтухин. — Однако распространяться на эту тему не рекомендуется.
— Молчу, молчу. Держу, так сказать, язык за зубами.
Красоткин сделал серьезное выражение лица, давая понять, что будет нем как рыба. Вместе с этим он вдруг вспомнил, что сопровождать тромонол будут не только спецконвоиры, но и два бойца внутренней безопасности института, которые не очень-то скрывали, какое ответственное задание они получали. Болтали о новейшем взрывчатом веществе повышенной мощности и другие сотрудники НИИ. Это делало положение самого Красоткина не столь уязвимым. Он подумал, что будет не так-то просто определить источник утечки информации.
