Однако исчезнувший помощник адвоката Карсавин взывал к отмщению, а его патрон Лащевский требовал от детектива соблюдения договора. Отвлекаться на новое дело Дамиан никак не мог. Не имел права.
Дверь за Ариной закрылась, и Филонов принялся задумчиво листать свой блокнот, то и дело останавливаясь и размышляя над пометками. Особенно долго он разглядывал трех изображенных на белом листке человечков. Эти почеркушки Филонов сделал во время разговора с инокиней. «Громила, а двое других поменьше. Один другого меньше». Так, кажется, сказала Белла Борисовна своей кузине-монахине. И эти трое «шли от машины гуськом, как по росту»… Эти трое, как теперь выяснилось, если верить господину гурману, — «устойчивая группа», «боевая тройка». Остатки разгромленной в междоусобных криминальных боях курганской группировки. Жестокие, напрочь отмороженные ребята.
Увы… Обнаружить троицу, подобраться к ней и доказать ее преступные намерения — единственная возможность выполнить договор с Лащевским и доказать, что певица Даша, стреляя в белый свет, действовала в пределах необходимой самообороны. Задача не только непростая, но и опасная.
Занятие Дамиана было прервано — дверь снова открылась, и в нее заглянула Арина Снежинская:
— Опять звонят!
— Но я же сказал, что не могу…
— Теперь звонит сам Захаров.
— Блин!
— Я сказала ему, что вы будете через полчаса.
— Спасибо за спасительную паузу, Стэплтон.
— Там совсем дело плохо!
— Вы хотите сказать, что ситуация с дочерью Сковородина развивается в худшую сторону?
— Развивается? Пожалуй, она уже больше похожа на финиш.
— То есть?
— Теперь сам Сковородин исчез.
— Да ну?
— Он пропал час назад, когда поехал отвозить деньги.
— Деньги? Как вы сказали? — удивленно прервал Арину ее начальник. — Он тоже поехал отвозить деньги?
— Что значит «тоже»?
— Да это я так…
Дело в том, что, когда в дверях во второй раз с сообщением о звонке появилась Арина, Дамиан думал о Белле Борисовне Топорковой, отправившейся отвозить деньги и, возможно, именно таким образом угодившей в ловушку.
— Так вот, Сковородин поехал отвозить деньги, — продолжала секретарь Дамиана, немного удивленная реакцией шефа. — Он поехал отвозить выкуп за похищенную дочь и не вернулся.
— Неужели такая шишка, как Сковородин, согласился ехать к похитителям? — изумленно произнес сыщик вслух. — Один? Без охраны?
— Похитители категорически потребовали, чтобы он приехал сам и был без сопровождения. Пообещали в противном случае, если он не явится на встречу, расправиться с заложницей.
— Расправились?
— Нет.
— А что?
— Дочь Бориса Сковородина жива и здорова.
— Жива?!
— Ее вернули.
— Вот те раз. Вы серьезно?
— Ну, не шучу ведь.
— Не значит ли это, дорогая Стэплтон, что вся история с дочерью и ее похищением была всего-навсего ловушкой? А?
— Вы так думаете? — неуверенно произнесла Снежинская.
— Ловушка… — задумчиво повторил детектив. — Ловушка! Для того, чтобы выманить высокопоставленного и очень хорошо охраняемого господина Сковородина… А-а?
— Вы уверены, босс?
— Я вижу, вижу повторение… Преступника, знаете ли, всегда тянет скопировать, еще раз повторить уже однажды совершенное и удачно прошедшее преступление.
— Вообще-то, похоже…
— Ловко! Ловко они это проделали!
— Что и говорить, результативно, — согласилась Стэплтон.
— Однако в «Новостях» сообщения о похищении Сковородина пока, кажется, не было?
— Значит, скоро будет.
— Включите-ка, дорогая Стэплтон, телевизор.
Шли как раз какие-то очередные «Новости».
Однако об исчезновении Бориса Сковородина и освобождении его дочери не прозвучало ни слова. Видно, информация еще не добралась до журналистов, и по-прежнему обсуждалось на экране происшествие с Аней Сковородиной.
По телевизору как раз показывали фотороботы похитителей. Похищение приемной дочери знаменитого богача произошло прилюдно, средь бела дня. И было оно на редкость дерзким: в толчее на парковке около магазина «Материнское счастье» похитители окружили девушку, затолкали в машину и скрылись.
Их видело немало людей. Правда, все трое преступников были в масках. И многочисленные свидетели похищения состязались теперь, описывая рост, телосложение и одежду преступников. На экране кипели нешуточные страсти.
Стэплтон щелкнула пультом — на другом канале в передаче «Перед законом все равны» тоже обсуждалось похищение дочери магната.
— Преступников, участвовавших в киднепинге, было трое, — объяснял ведущий телепередачи.
«В той команде на сером «Мерседесе» тоже было трое», — невольно отметил про себя Филонов, мысли которого крутились вокруг его собственного дела.
В этот момент на экране снова возникли фотороботы похитителей.
— Один из преступников, одетый, как и остальные, в маску и шерстяную шапку, был очень высокого роста. Приблизительно метр девяносто — метр девяносто пять, — пояснял голос телеведущего за кадром.
Слушая его, Дамиан автоматически нарисовал в своем блокноте фигурку.
— Двое других преступников были пониже, — продолжал журналист. — Один — выше среднего роста, приблизительно метр восемьдесят…
Филонов нарисовал в блокноте еще одну фигурку. И принялся за третью.
— Третий преступник еще ниже ростом, — сообщил далее ведущий телепередачи, — метр шестьдесят пять от силы. Почти коротышка. Не правда ли, запоминающаяся троица?
— Как и в той команде на сером «Мерседесе», между прочим, — заметила Стэплтон.
Взгляд Дамиана, закончившего рисунок, снова скользнул по фигуркам, схематически изображенным на белом листке блокнота.
Один другого меньше…
Дамиан сделал еще один рисунок, расставив человечков по росту.
Трое!
«Однако… все это я уже видел!»
Филонов перелистал блокнот и открыл его на том месте, где на одном из листков были начерканы почти такие фигурки — почеркушки, сделанные им во время разговора с инокиней Евпраксией.
«Один — настоящий громила, а двое других — поменьше. Один другого меньше… шли от машины… ну, как по росту… Дураки по росту ходят» — так инокине ее родственница Топоркова описала людей, вышедших из машины, с которой она столкнулась. Людей, которым она повезла деньги.
— Что ответить Захарову? — поинтересовалась Арина. — Он вот-вот снова позвонит.
