— У меня еще очередная встреча с азартной бабкой Цветковой, а кроме того… — Арина огорченно замолчала.
— Ну, спросите наконец, Стэплтон, спросите! Вам же очень хочется узнать, чем будет заниматься начальство в то время, как вы будете вкалывать словно проклятая.
— Ну и чем?
— Тот редкий случай, когда эксплуататор тоже не будет бездельничать. Мне надо к Горохову, Стэплтон. Да, пора мне друга Артура навестить. Ох, пора!
ГЛАВА 26
Филонов разыскал Артура Горохова по одному из его мобильников в одной из его городских квартир. Одной из многих. Артур любил менять адреса местонахождения. Береженого бог бережет. Бизнесмен Горохов звонку удивился, но на встречу с детективом согласился. Прежние их отношения были таковы, что Горохов обычно не рисковал отказывать.
— Какими судьбами, Дамиан? — Он сам встретил Филонова на пороге. — Что-то вы ко мне зачастили последнее время…
— Правда?
— В прошлый раз в гости напросились, да только меня не дождались. Жена рассказала… Я так и не понял, дорогой, что же вы от меня хотели?
— Что хотел? — усмехнулся детектив. — Да вот все хочу узнать, Артур: среди ваших кукольных персонажей нет ли магната Сковородина?
— Того самого? Бориса Павловича? А как же! Сковородин — украшение нашей элиты! Конечно, в нашем ассортименте есть и такая кукла. Неужели это все, что вы хотели узнать?
— Допустим.
— Но зачем вам это?
— Вдруг очень охота поколотить?
— Шутите?
— Шучу.
— Не надо. Бедняге Сковородину и так досталось. И надо вам сказать, Дамиан, спросом он у посетителей больше не пользуется.
— Вот как?
— Ведь как только с человеком что-то случается, его сразу же начинают жалеть. Так мы устроены. Бьют в основном счастливчиков. Вот сейчас идет на ура ведущий одной телевикторины. Так колошматят этого везунчика, не приведи господи! А Сковородин… Что уж теперь! Как говорится, земля ему пухом.
— А вы не думаете, Артур, что магната все-таки отыщут?
— Ну, если только частями. Хорошо, если найдут что-нибудь, что сгодится для анализа ДНК.
— Мрачный прогноз, — скорбно вздохнул Филонов.
— Зато реалистичный.
— Вот как? Думаете, деловые разборки?
Горохов пожал плечами:
— Да вроде бы все уже более или менее договорились. На таком-то уровне! Время самой дикой пальбы все-таки уже ушло. Скорей…
— Да?
— Уж слишком Борис Сковородин был на виду! Слишком много шальной удачи, слишком много украденных денег, слишком много славы и шуму вокруг него было.
— Уже не человек, а символ?
— Ну, можно и так сказать.
— И что же?
— А то. Поверьте, Дамиан, ненависть к тем, кто на виду и в фаворе у судьбы, подчас не имеет границ.
— Правда?
— Занимаясь «Куклами», я в этом убедился. Знал-то, конечно, и раньше, но даже не предполагал, что ненависть сильна до такой степени. Сами подумайте: платить деньги за то, чтобы ударить человека, с которым не знаком лично! Зависть и ненависть такие же инстинкты, как все остальные. Возможно, самые сильные.
— Так что же, Артур, — Филонов пристально взглянул на своего собеседника, — вы, выходит, этой ненависти потакаете?
— То есть?
— Ну, куклы ваши резиновые суть чучела знаменитостей, звезд… Одним словом — счастливчиков, вызывающих зависть и ненависть.
— Что делать: каждый зарабатывает деньги как может. Так получилось: мы в «Куклах» как раз и обслуживаем инстинкты.
— А вы откровенны! — усмехнулся Филонов. — Обслуживание инстинктов — тоже без границ?
— В смысле?
— Что, если некто, скажем, пожелает не только побить ненавистный персонаж, но и…
— Вы к чему-то клоните, Дамиан?
— Вам непонятно, к чему я клоню, Артур? Ведь это вам пришла в голову любопытная идея с расправой над всем известными персонажами…
— И что?
— Непонятно?
— В каждом японском офисе есть кукла начальника, которую подчиненные могут поколотить, чтобы выпустить пар. Что тут такого?
— Что такого? А что, если бы кто-то неизвестный вдруг решил развить эту идею дальше?
— Дальше?
— Да!
— Что вы все-таки хотите сказать, Дамиан?
Детектив сделал паузу, пристально глядя в глаза своему собеседнику.
— Хорошо, я повторю. Что, если некто пожелал бы не только ненавистный персонаж побить, но и… убить?
— Убить?
— Да.
— Куклу?
— Нет.
— Не куклу?
— Не совсем. Я хочу сказать, не дешевое резиновое чучело, а куклу дорогую. Очень дорогую!
— То есть?
— Настоящую куклу, Артур!
— Что вы имеете в виду?
— Настоящая, живая кукла — это человек. Человек, который воспринимается зрителями как кукла. Только не как марионетка, которой управляют кукловоды, — это избитый образ. Кстати, сами кукловоды тоже на самом деле суть куклы, игрушки, которые забавляют публику, зрителей.
— Значит, говорите, живая кукла…
— Ведь именно так воспринимаются прототипы ваших резиновых кукол, Горохов!
— Правда?
— Разве депутат Папаханов не есть живая кукла, которой забавляются зрители?
— Круто!
— Так что вы об этом думаете, Артур?
— О чем?
— Что, если какой-нибудь человек из зала, зритель, посчитает вправе распоряжаться куклой, ее судьбой? Решит ее выключить, убрать… Что вы думаете об идее убивать знаменитых персонажей нашей жизни, Артур?
— Фантасмагория.
— Но вы же сами сказали: ненависть к тем, кто на виду, не имеет границ! Почему она не может реализоваться?
— Я не буду прикидываться белым и пушистым, Дамиан. Вы ведь знаете не хуже меня: сейчас чего бы ни запросил клиент, все можно выполнить. Встает только вопрос о цене. То, что нельзя сделать за деньги, можно сделать за большие деньги. А что касается вашего предположения… Что-то в этом есть… Каких только отморозков нет на свете!
— Хотите сказать, вам знакомы такие люди?
— Пожалуй. Был один клиент у меня в «Куклах». Инвалид.
— Инвалид?
— Он прикован к креслу. Сам он не мог приезжать, нужно было куклы к нему домой возить.
— Даже так?
— Услуга дорогая, но чего для клиента не сделаешь… если он платит. А жил он замкнуто: четыре стены и телевизор. Но как он его ненавидел! Представьте себе человека, который, можно сказать, заживо прикован к телеэкрану в своей комнатке. И никого, кроме этих идиотов в «ящике», он не видит. Никого!
