— Вовремя ты, — Чушка довольно потирал руки. — Жрать хочешь?
— Неплохо бы, — кивнул, как всегда, немногословный Буханка. — А выпить есть что-нибудь?
— А как же! Водка есть и пиво холодное.
— Годится, — одобрил Буханка и оседлал ближайший к кухонному столу табурет.
Сначала они ели молча. Чушка, конечно, не прочь был поболтать, но видел, настроение у приятеля не то. Может, подзаправится — повеселеет? Однако и после второй язык у Буханки не развязался, а Чушке уже не терпелось.
— Ну ты куда пропал-то? — спросил он, вонзая зубы в красный бок помидора. С овощами он ничего делать не стал, просто помыл и выложил на тарелку.
— Дела были, — нехотя отозвался Буханка и потянулся за бутылкой, чтобы наполнить рюмку в третий раз.
— А я жду, жду… — Чушка безуспешно пытался поддержать разговор.
Бутылку они прикончили быстро, потом «отлакировали» холодным пивком, и все на молчанку, что было глубоко противно Чушкиной сущности.
Наконец Буханка кое-что изрек по собственной инициативе:
— Можно у тебя отсидеться пару деньков?
— Да запросто! — Чушку просто распирало от гостеприимства. — Ты же знаешь, я всегда…
— Всегда мне не надо, — отрезал Буханка, — только пару деньков и все.
— Да я к тому, что если какая помощь…
— Может, и помощь понадобится, — загадочно произнес Буханка, — а для начала я бы отоспался. — Буханка потянулся.
— Ради бога! — осклабился Чушка. — Хочешь, на диване ложись, а я себе кресло разберу. — И препроводил Буханку в комнату, дал подушку и одеяло.
Буханка сразу растянулся прямо поверх одеяла, а Чушка замешкался в дверях.
— Ну что тебе еще? — спросил Буханка, не оборачиваясь.
— Да тут одно дельце… — Чушке не терпелось рассказать о том, кого он пару часов назад совершенно случайно встретил в магазине. — Помнишь, я тебя просил навести справки об одной бабе?
— О какой бабе? — Буханка громко зевнул.
— Ну той, короче, что кинула меня, обчистила квартиру и прочее…
— О клофелинщице, что ли?
— Ну да, — подтвердил Чушка. — Так я ее нашел. Сегодня она мне попалась в магазине.
— И что, ты с ней разобрался? — похоже, Буханка уже засыпал.
— Пока нет… Выяснил, где она живет, думаю, завтра ее проведаю. Не хочешь со мной?
— А сам боишься? — усмехнулся полусонный Буханка.
Чушка обиделся:
— Ничего я не боюсь…
— Ладно, разберемся с твоей девкой, — пообещал Буханка и еще раз зевнул, — только завтра…
— Ага, — хмыкнул довольный Чушка и перебазировался на кухню, кое-как убрал со стола, сунул в мойку грязные тарелки и снова выполз в лоджию. На этот раз настроение у него было хоть куда, а потому обычные дворовые сценки он созерцал с большей благосклонностью. А еще на него весьма умиротворяюще действовал доносящийся из комнаты Буханкин храп.
Буханку он знал давно, лет пять по крайней мере, еще с тех пор, как по случаю пристроился в команду лохотронщиков, сшибавших бабки с доверчивых недоумков, которые покупались на заманчивый случай «выиграть» видеомагнитофон или телевизор. Ну, были тогда модными такие «лотереи», беспроигрышные для их организаторов. Происходило все дело на барахолке, где толклась уйма народу, барабан крутили другие, а Чушка был подсадной: заманивал в игру лохов, изображая из себя такого же. Что до Буханки, то он и его ребята обеспечивали всей компании «крышу».
Да, славные были времена, теперь все стало как-то хлопотнее: и народ не такой доверчивый, да и вообще… Короче, лохотронный бизнес как-то сам собой накрылся, и Чушка остался не у дел. Шустрил по мелочам, конечно, но не такого Чушкина душа требовала, жалко, шариков не хватало. Да, не хватало, и Чушка про это знал, не строил из себя умника. И вовсе не потому, что во вспомогательной школе учился, сейчас и совсем неграмотные такие делишки обделывают, что ух… В другом проблема, соображалка у Чушки туговатая, а при нонешней жизни нужно быстро извилинами шевелить.
Потому он и к Буханке подкатывался, просил его пристроить, к себе, например, взять, да Буханка каждый раз отделывался туманными обещаниями, а однажды и вовсе сказал, что для их работы он слабак. Чушка стал бить себя в грудь и клясться, что вернее ему человека не найти, Буханка же возразил в том духе, что, мол, в верности Чушкиной он ни минуты не сомневается, но не это, дескать, главное. Да ведь Чушка в авторитеты не метил, он хотел быть всего лишь Буханкиной тенью.
Внизу протопала Любка, скользнула взглядом по Чушкиной лоджии — он едва успел отпрянуть. Только ее сейчас и не хватало. Да и вообще надоела она до чертиков, уж больно потасканная. Уж сколько раз выставлял, и недели не проходит, опять тут как тут… Кажется, свернула за угол — так-то лучше. Стайкой прошмыгнули пацаны-подростки из тех, что баловались в подвале травкой и нюхали всякую дрянь, пропащие, одним словом. Сам Чушка такими штучками не увлекался, зачем ему? А вон молодая баба, что совсем недавно в их доме квартиру купила, смотри-ка, на новом «БМВ» подкатила. Крутая!
Так он мало-помалу и вернулся к размышлениям о девке-клофелинщице, которая доживала свои последние спокойные часы, не ведая, что скоро за нее возьмутся. Первым делом, прикидывал Чушка, надо бы ей как следует врезать по ее гладкой физиономии, а вторым, конечно же, вытрясти на полную катушку. Жаловаться она не станет, потому как знает за собой шкоду. Другое дело, если ее кто-то «крышует», но вот тогда и сгодится Буханка. А уж в Буханкиных возможностях Чушка не сомневался. Короче, дело, можно считать, на мази, решил про себя Чушка и прислушался: храп в соседней комнате прекратился, видать, Буханка на другой бок перевернулся.
А Буханка и не спал. То есть поначалу он заснул, да так крепко, будто в омут с головой провалился, а потом так же быстро проснулся и ни в одном глазу. В голове было все то же: Черкес их предал. По Борюсику и Скворцу, которые полегли в «Жемчужине», он убивался еще меньше, чем по Пехоте, значит, туда им и дорога. Но ведь и возле его уха пуля прозвенела. Предназначенная лично ему, привет от предателя Черкеса, так-то расплатившегося за его преданность. Ну хорошо же, приятель, Буханка тебе это припомнит!
Часть II
В ШКАФУ
Глава 12
Это был странный день, начавшийся, как обычно, с таблеток. Их принесла не добрая Ниночка, а та, другая, с суровым выражением надсмотрщицы. И опять она сначала остановилась у кровати Тамары, дождалась, пока та сунет лекарства за щеку (уж не знаю, проглотила ли она их на этот раз), а потом направилась ко мне. Бог мой, до чего же мне был неприятен ее взгляд, пристальный, изучающий, мне нестерпимо захотелось накрыться с головой одеялом и отвернуться к стене. Только чтобы она поскорее ушла, я торопливо проглотила таблетки, даже не запивая. Разумеется, они немедленно стали у меня поперек горла в самом прямом смысле.
