Я прошла несколько кварталов пешком, направляясь к
переговорному пункту. Работал он круглосуточно, а там есть телефонный
справочник, который мне сейчас необходим. Судя по первой цифре, номер относился
к южному району города. Это могла быть и чья-то квартира, и учреждение. Я
решила начать с учреждений, потому что их меньше. Взяв справочник, устроилась в
углу за шатким столом и принялась изучать толстенный том. «Мне и ночи не
хватит», — с ужасом подумала я, водя клочком бумаги по строчкам. Но мне
повезло. На шестьдесят третьей странице значился нужный мне номер НИИ. Его название
заняло несколько строчек, и воспроизвести его мой язык отказывался. Тот номер,
что Димка дал матери, скорее всего был на вахте или в проходной, не знаю, как
правильно это называется. Надо полагать, НИИ развалился к чертовой бабушке,
работают люди от случая к случаю, четыре месяца в год, а Димка либо сторожит
здание, либо прижился там каким-нибудь иным, неведомым мне способом.
Запомнив адрес, я вернула справочник и вышла на улицу с
намерением навестить Димку. Пришлось опять останавливать машину.
Нужное мне здание некогда выглядело очень внушительно.
Четыре этажа, большие окна, облицовка из белого камня. Маленький парк, высокая
металлическая ограда. Теперь, даже при свете единственного фонаря, было видно,
что все это медленно, но неуклонно ветшает. Я пробежалась вдоль ограды с целью
обнаружить какую-либо дыру и очень скоро ее обнаружила, не дыру даже, а вполне
широкий проход, к нему вела тропинка, которой, как видно, пользовались часто.
Возле входа в здание было темно. На всякий случай я подергала дверь. Заперто. Я
обошла здание по кругу. В одном из окон первого этажа сквозь штору пробивался
тусклый свет. Димка мог быть один, а мог и в веселой компании, так что для
начала стоило осмотреться, а не размахивать руками с радостным криком: «А вот и
я!» Я еще раз прошлась вдоль здания, теперь особое внимание обращая на подвал.
В одном окне отсутствовали и решетка, и стекло одновременно. Я подошла и
заглянула внутрь. Неизвестно, можно ли будет выбраться оттуда на первый этаж?
Двери скорее всего заперты. Но попробовать стоило, и я влезла в подвал. Здесь
было темно, пахло плесенью и еще чем-то, похожим на паркетный лак. Привыкнув к
темноте, я смогла кое-как сориентироваться. Подвал был разбит на комнаты, двери
которых выходили в коридор. В этом коридоре я и находилась. Постояла немного,
прикидывая, в какую сторону лучше идти: влево или вправо. И пошла вправо.
Несколько ступеней вывели меня к двери, которая, к некоторому моему удивлению,
запиралась на щеколду со стороны подвала. Отперев ее, я толкнула дверь, подозревая,
что она не откроется: наверное, есть еще замок с той стороны. Беспокоилась я
зря: дверь открылась, и я вышла в длинный коридор первого этажа. Из-под двери
третьей комнаты слева пробивался свет. Я осторожно подошла и прислушалась:
оттуда не доносилось ни звука. Взялась за ручку и толкнула дверь, впрочем, без
особого успеха: дверь была заперта. Наклонившись, я увидела, что ключ торчит в
замке, естественно, изнутри. Раздался неясный шум, может быть, кто-то поднялся
и задел стул, потом я вполне отчетливо услышала шаги, человек подошел к двери и
замер с той стороны. Минуты три, не меньше, мы стояли не шелохнувшись. Потом
ключ в замке повернулся, дверь начала открываться, а я влетела в комнату, на
ходу выхватывая пистолет. Димка шарахнулся в сторону, налетел на стул и упал. И
теперь лежал на спине, вытаращив глаза и тяжело дыша. В комнате больше никого
не было, я опустила пистолет и сказала, облегченно вздохнув:
— Вставай.
Он поднялся, тряся головой, сел на стул, но в себя, как
видно, еще не пришел.
— Вы кто? — спросил он с недоумением. Я придвинула
ближе к себе включенную настольную лампу, чтобы он мог видеть мое лицо. —
А… ты… — Особой радости в его интонации не чувствовалось, но и страха
тоже. — Чего тебе надо? — Он нахмурился и выглядел как будто
обиженным.
— Докопаться до правды, — ответила я, а он
усмехнулся. В самом деле это звучало чересчур по-дурацки.
— Ясно. — Он отвернулся и стал смотреть в окно.
Там было темно и уж точно не было ничего интересного, но он смотрел так, словно
ему открылись все тайны мира.
— Фотографии липа? — спросила я, стараясь вернуть
его в маленький полутемный кабинет.
— Липа, — вздохнул он.
— Почему ты не сказал мне об этом в прошлый раз?
— А ты не спрашивала.
— Кому понадобились такие фотографии? Он пожал плечами:
— Тем, кому мешал этот мент.
— Выходит, ты знал, кто на фотографии?
— Откуда? Что, его портреты по городу расклеены? Мне
Андрей проболтался, он думал, я знаю, а я не знал. Ну и выпросил у меня эту
дурацкую пленку, сказал, мы на ней такие деньги сделаем.
— Неужели он собирался шантажировать Логинова? —
удивилась я. — Не мог он быть таким идиотом.
— Вот уж не знаю, — зло фыркнул Димка. — Он
выпросил пленку…
— Он тебе заплатил…
— Ну и что? Я не хотел… продавать и вообще соваться во
все это. А тут машина, ну и… Ведь знал же, что ничего путного из его затеи не
выйдет.
— Хватит ныть. Лучше расскажи мне о заказчиках.
— Татарин приходил. Его идея. Выпивали как-то, зашел
разговор о том, что любую фотографию подделать можно, пленку и вообще что
угодно… Какой-то репортаж по телику вспомнили. Мол, покажи такую штуку по
телевизору — и чьей-то карьере крышка. И пусть потом годами разбираются, что
было, а чего не было. Народ своим глазам верит, а не мнению всяких там
экспертов. Я и похвалился: запросто можно изготовить. Поболтали, и вроде бы
все. А потом он фотографии принес и говорит: «Вот этого мужика мы и подставим».
Я поначалу отнесся вроде как к шутке, только потом понял, как все серьезно.
Испугался, но сделал. Деньги мне обещал… гад… Отпечатал фотографии, отдал
Татарину, а он пропал. Носа не показывал. Ну, я стал психовать, а тут Андрей.
— А хозяина этого Татарина ты видел?
— Нет. Откуда? — Димка вроде бы испугался.
— Врешь, — убежденно заявила я. — Чтобы
заставить Меченого позировать перед фотоаппаратом, нужен был кто-то гораздо
круче Татарина. Этого он бы просто пинком вышвырнул.
Димка потосковал, глядя в окно, и пробормотал весьма
неохотно:
— Был один. Мент.
— Почему ты думаешь, что мент?
— За версту видно.
— Имя, фамилию знаешь?
— Нет, конечно.
— Но ведь как-то его называли?
— Иван Иванович, — усмехнулся Димка и вдруг
спросил:
— Слышишь?
Мы посидели в тишине.
