Тут я с опозданием сообразила, что за поясом у меня оружие,
как бы парни, заметив его, не пристрелили меня с перепугу. Эта мысль неожиданно
придала мне прыти, я с силой ударила парня ногой по колену, а он, оступившись,
толкнул товарища, я рванула к двери, распахнула ее и оказалась в зале. В
нескольких шагах от меня сидел Меченый. Разгневанные ребята влетели следом, а я
выкрикнула:
— Стас!
Он удивленно повернулся, а потом нахмурился, в полумраке
бара, должно быть, не сразу узнав меня. Парни притормозили у входа, а я
бросилась к нему.
— Мне надо с тобой поговорить, — сказала я
торопливо.
— Ты? — Он усмехнулся, откинувшись в кресле.
— Кто он? — спросила я. — Кто этот мент,
скажи мне?
— Дура, — покачал головой Стас. — Я думал, у
тебя хватит ума свалить из города.
— Скажи мне его имя…
— Зачем? — Он вроде бы удивился, потом кивнул
парням:
— Вышвырните ее отсюда.
— Подожди, — попросила я.
— Убирайся! — крикнул Стас, теряя терпение. Было
ясно, я напрасно теряю время. Парни шагнули ко мне, а я быстро проговорила:
— Я ухожу. — И добавила:
— Мне очень жаль, честно. Ты не представляешь, как мне
жаль.
Чего мне было жаль, я и сама бы не смогла объяснить.
Развернулась и пошла к выходу, не дожидаясь, когда меня вытолкают пинками.
Впрочем, никто особенно не старался, даже парень на улице, длинно выругавшись,
посмотрел на меня с недоумением и, покачав головой, торопливо вошел в бар. Котя
ждал на углу.
— Что? — спросил тревожно.
— Ничего, — вздохнула я. — До дома
доберешься?
— Конечно.
— Возьми деньги, такси поймаешь.
— А ты?
— У меня есть дело, тут неподалеку.
Никакого дела у меня не было. Я брела по улице и занималась
самобичеванием. Если бы я смогла помочь Логинову разоблачить его недругов, то
хоть как-то загладила бы свою вину перед ним. Но Димка их не знал, а Стас
боялся. И ничего путного я так и не сделала. Сначала вела ненужную борьбу с
Логиновым, а теперь не могла ему помочь. Господи, как все глупо.
В разгар самобичеваний я услышала шум подъезжающей машины и
на мгновение обрадовалась: а вдруг это Стас решил поговорить со мной? С чего бы
Стасу передумывать, в голову мне так и не пришло, я обернулась, фары ослепили
меня, и моя радость сменилась испугом. Грохнул выстрел, я упала и покатилась по
тротуару, совершенно убежденная в том, что меня убили. Обо что-то ударившись
головой, я вроде бы взвыла и тут же подумала, что считать себя убитой я не
могу, потому что чувствую и даже вижу, не все, конечно, но машину вижу, она
стоит у тротуара, и двух типов вижу, которые направляются в мою сторону,
кстати, видеть их мне совершенно не хотелось. Я попыталась встать на
четвереньки, и у меня это получилось, шмыгнула на газон, удивляясь своей прыти,
а заодно и радуясь: я точно живая, мертвые не бегают. Здесь было темно, так
темно, что я не видела собственных рук, и уж совсем не видела, где нахожусь. И
только ткнувшись головой в кирпичную кладку и почувствовав отвратительный
запах, сообразила, что в настоящее время сижу на помойке, в каком-то дворе, где
нет фонарей и не светится ни одно окно. Может, это и хорошо.
Я услышала торопливые шаги и поспешила втиснуться между
контейнерами. Мужчин было двое, и они разговаривали.
— Она побежала через двор, — сказал один.
— Не могла она бежать. Я зацепил ее, ты же видел кровь
на асфальте. Она где-то здесь.
— Где? Темнота… черт… чем так воняет?
— Куда она исчезла? В конце концов, это просто смешно.
Может, кому и было смешно, но уж точно не мне. Они
приближались, а мне очень захотелось упасть в обморок. Я попыталась нащупать
пистолет, его не было, что неудивительно. Конечно, я и пистолет умудрилась
потерять, и головой треснулась так, что мир до сих пор не хотел занять свое
обычное положение, а как-то заметно заваливался влево. Вот упала так упала! А
эти типы приближаются и через секунду найдут меня.
— Вот она! — крикнул один из них, и я едва не
заорала во все горло, но вместо того, чтобы броситься в мою сторону, они
побежали в глубь двора, причем впечатляюще быстро.
Выждав немного, я на четвереньках выбралась с помойки и тоже
побежала, в противоположном направлении. Хватило меня минут на пять, справа
возникла пятиэтажка с пристроенным сбоку входом в подвал. Дверь была не
заперта, я спустилась по лестнице в абсолютной темноте и наткнулась на вторую
дверь, на этот раз запертую. Один раз я уже пряталась в подвале, и тогда мне
повезло. Искать другое пристанище сил больше не было, я сползла по стене на пол
и устроилась в углу, подтянув к животу колени и обхватив их руками. Бок
невыносимо жгло, я сунула руку под футболку и почувствовала кровь на пальцах.
Что они там болтали о том, что подстрелили меня? Неужели правда? Только этого
не хватало. Может, швы разошлись от удара или от страха? Могут швы разойтись от
страха? У меня, наверное, могут.
Я закрыла глаза, в темноте все равно ничего не видно, и
попыталась прислушаться к тому, что происходит на улице, но там ничего не
происходило. Голова кружилась и вроде бы даже отделилась от туловища,
поднимаясь все выше и выше, точно футбольный мяч над игровым полем,
отправленный мощным броском в небо. Я видела себя как бы со стороны:
скрючившееся существо на ступеньках в темном подвале. Совершенно нелепое
существо и совершенно без головы. А футбольный мяч, достигнув высшей точки в
своем полете, начал — стремительное падение. Он падал, падал, падал… «И все же
с его стороны это было неосторожно — взять и надеть чужой шлем, да еще вместе с
хозяином!» — весело сказал кто-то, а меня разбудил телефон. Поначалу я мало что
соображала, просто сидела и пялилась на шершавую стену перед собой и пыталась
сообразить, где я. Наконец сообразила, с трудом поднялась на затекших ногах и
только потом подумала о телефоне. В отличие от пистолета он не потерялся и
лежал в кармане, застегнутом на пуговицу. Но кто это вдруг решил пожелать мне
доброго утра, не шло в голову. Телефон принадлежал одному из приятелей
Татарина, а может, самому Татарину, я так и не удосужилась спросить, но никто
из них в любом случае звонить не мог, если, конечно, сотовая связь не шагнула в
заоблачные выси. Впрочем, в заоблачные выси Татарину с дружками ход закрыт, для
них подготовлено место помрачнее. Жаль, что я имею шанс встретиться с ними в
этом месте. Я потрясла головой и сказала:
— Да, — не исключая возможности услышать знакомый
голос: сумасшествие могло прогрессировать, а от слуховых галлюцинаций меня
никто не страховал. В общем, я сказала:
