– Не смущайся, детка. Нет ничего такого, чем меня можно было бы удивить. – Видя, что я не двигаюсь с места, она вздыхает и прикрывает глаза рукой. – Когда встанешь под душ, задерни шторку.
Я раздеваюсь и ступаю в ванну. Пар обволакивает мою кожу, распрямляя остатки кудрей, завитых Люсьеном. Я задергиваю занавеску, такую же полосатую, в тон коврика. И подставляю свое тело водопаду.
Я в эйфории.
Вода льется на голову, попадает в рот, струится по моим плечам, расслабляя мышцы спины и ног. Я невольно вздыхаю.
Слышно, как смеется Кора за занавеской.
– Нравится?
Я снова и снова прочесываю пальцами пряди волос, с наслаждением растираю кожу головы. Медная полочка уставлена мылом, лосьонами и шампунями, и не могу удержаться от того, чтобы не испробовать их все, и постепенно комнату наполняют ароматы лаванды, фрезии, розовой воды, мяты и арбуза.
– Ну, все, довольно, – говорит Кора, хотя я могла бы стоять под этим душем весь вечер. Герцогиня и ее пощечина теперь уже далекие воспоминания.
– Как это выключить? – спрашиваю я.
– Просто потяни рычаг вниз.
Водопад останавливается так же быстро, как и начался, и меня бьет дрожь. Из-за занавески мне протягивают полотенце. Я быстро вытираюсь, кутаюсь в полотенце и отдергиваю занавеску. У Коры в руках полотенце поменьше, которым она накрывает мои мокрые волосы. Я следую за ней в гардеробную. Стены обиты шелками сливочных и персиковых оттенков; здесь такое же трехстворчатое зеркало, как в моей подготовительной комнате, и туалетный столик с косметикой.
У столика меня ждет девушка, примерно моего возраста, в таком же платье, как у Коры, с высоким кружевным воротником, но голова у нее не обрита и хохолка тоже нет – ее крашеные волосы цвета меди уложены в пучок на макушке. Вместо связки ключей у нее на поясе черная прямоугольная пластинка на тонкой золотой цепочке. Она держит в руках платье, похожее по стилю на то, в котором я была на Аукционе, но сшитое из более тонкой, слегка мерцающей ткани.
– Это Аннабель, – говорит Кора, и девушка делает реверанс. – Она будет твоей фрейлиной.
– О. – Я и не думала, что мне полагается фрейлина. – Здравствуй.
Аннабель заливается румянцем, но не произносит ни слова.
Кора усаживает меня за туалетный столик, и Аннабель вешает платье возле зеркала. Затем они обе берутся за работу – расчесывают мои мокрые волосы, с пудрами, кремами и блесками колдуют над моим лицом, придают ногтям еще более совершенный овал. Аннабель все время молчит, а Кора открывает рот, только чтобы дать ей какие-то наставления.
Я наблюдаю за девушкой в зеркале, и она выглядит куда более миниатюрной и юной, чем мне запомнилось.
8
– Пора идти, – говорит Кора.
Аннабель втирает капельку душистого масла в мои запястья и поправляет волосы, рассыпанные по плечам.
– Спасибо, – говорю я, и она застенчиво улыбается.
Кора провожает меня в обеденный зал. Мы спускаемся по небольшой лестнице к двери, которая открывается в коридор, украшенный картинами из цветов. Сворачивая, мы попадаем в галерею с портретами в массивных золотых рамах – мне кажется, что они провожают меня взглядами, – а затем снова спускаемся по лестнице с простым ковровым покрытием. Мы проходим мимо зала с мраморными статуями, но я не успеваю их рассмотреть, потому что мое внимание отвлекается на холл со стеклянным потолком и искрящимся фонтаном в центре. Из холла мы попадаем в другой коридор. Я уже готова спросить у Коры, долго ли нам еще идти, когда она останавливается у двери с серебряной ручкой.
Она в последний раз окидывает меня оценивающим взглядом, разглаживает несуществующие морщинки на моем платье, после чего пропускает меня в небольшой кабинет, похожий на библиотеку. В камине потрескивает огонь. Герцогиня сидит в кресле перед камином, потягивая янтарный напиток из хрустального бокала. На ней бледно-голубое платье из мерцающей ткани, и кажется, будто дрожит вода, вплетенная в шелк. Когда я вхожу, она поднимает глаза и улыбается.
– Добрый вечер.
– Добрый вечер, моя госпожа.
Она встает и подходит ко мне. Я инстинктивно напрягаюсь. Ее улыбка становится шире.
– Нет, я не ударю тебя снова. – Она протягивает руку и проводит пальцем по моей щеке. Ее кисть прохладная и сухая. Я снова замечаю странное выражение ее лица, в котором сквозит надежда. – По прошлому опыту я знаю, что лучше начинать с кнута, а не с пряника. Мне ведь не нужен еще один Гарнет, верно, Кора?
– Верно, моя госпожа, – подтверждает Кора.
– Я тогда была рабой моды, – произносит герцогиня со вздохом. – Больше я такой ошибки не повторю.
Открывается другая дверь, и входит старик в полосатых брюках и черном фраке. Я слышу тихий гул голосов, доносящийся из комнаты за его спиной.
– Все ваши гости здесь, моя госпожа, – говорит он сиплым голосом. – Курфюрстина наконец пожаловала.
– Спасибо, Джеймс, – говорит герцогиня. – Я скоро выйду к ним.
Старик снова кланяется и закрывает за собой дверь.
– Этот ужин – дань традиции. – Герцогиня поворачивается ко мне. – В этот вечер такие ужины устраивают во всех домах Жемчужины и Банка. Для самых близких друзей, – ее рот кривится, когда она произносит эти слова, – и вновь приобретенных суррогатов. Так что мы можем увидеть, кто кого купил. – Она делает паузу и проходит мимо меня, чтобы поставить бокал на низкий столик. Когда она поворачивается, ее глаза полыхают черным огнем. – Тебе запрещено разговаривать. Ты не можешь съесть больше от каждого блюда, чем я. И ты не должна общаться с другими суррогатами. Это понятно?
Я сглатываю.
– Да, моя госпожа.
Неестественно теплая улыбка возвращается на ее лицо.
– Хорошо. Докажи, что тебе можно доверять, и будешь вознаграждена. Нарушишь любое из этих правил, и я буду очень разочарована. Не думаю, что тебе захочется стать жертвой моего разочарования.
Холодок пробегает по моей коже, так что даже волоски на руках встают дыбом.
– А теперь, – радостно объявляет герцогиня, – поприветствуем наших гостей.
Кора открывает дверь, за которой исчез старик Джеймс, и я следую за герцогиней в столовую.
Огромный зал, похожий на пещеру, утопает в свечах. Они расставлены повсюду, а под потолком полыхает огнями и сочится воском массивная люстра. Канделябры стоят рядами и на дубовом обеденном столе. Свет отражается от стен, оклеенных темно-бордовыми обоями, и мебели из темного дерева, отполированной до ярчайшего блеска. Витиеватые цветочные композиции, разбросанные между свечами, выделяют легкий, приятный аромат. Но все это я замечаю только боковым зрением. Мое внимание приковано к лицу Рейвен.
