– Я вижу, тебя повысили, – говорит он, отвешивая поклон. – Ты теперь фрейлина нового суррогата?
Аннабель заливается румянцем и кивает.
– Твоя мать, наверное, очень гордится.
Аннабель снова кивает. Мое сердце отчаянно колотится, и я стараюсь казаться невозмутимой, когда Люсьен поворачивается ко мне.
– Было приятно увидеться, 197. – В его глазах я читаю тайное обещание, когда он произносит: – Уверен, скоро мы встретимся снова.
Я морщусь при упоминании номера моего лота, но не успеваю попрощаться с Люсьеном, потому что он исчезает за дверью маленькой комнаты. Дверь за ним закрывается, и я слышу, как щелкает замок.
Аннабель вопросительно смотрит на меня.
– Он был моим мастером, – объясняю я. – Готовил к Аукциону. – Я в полной растерянности от нашего разговора и его резкой концовки. Я бы так и сидела на этом стуле, дожидаясь, пока выйдет Люсьен, чтобы расспросить его подробнее. Но уверена, что мне запрещено общаться с Люсьеном. Если он говорит, что скоро мы снова встретимся, то нужно просто ждать и верить, что так оно и будет. Придется набраться терпения. – Я… я нашла все, что мне нужно. И теперь хотела бы вернуться к себе.
Обратный путь я помню смутно.
Выбраться из Жемчужины.
Люсьен только что предложил мне свободу.
13
В воскресенье я просыпаюсь рано утром.
Вот уже неделя, как я живу во дворце герцогини.
Свобода. Слово, такое манящее и неуловимое, крутится у меня в голове. Иногда мне кажется, будто я сама его придумала, но потом вспоминаю встречу с Люсьеном, и оно обретает особый смысл. Я отчаянно хочу верить Люсьену, его обещаниям вызволить меня отсюда, но мысль о возможном разочаровании охлаждает мой энтузиазм. А если он меня обманывает? Если просто ошибся? Что, если мне все почудилось?
Мысленно я вновь со своими родными. Воскресенье – день отдыха. Охре не надо идти на работу, а Хэзел – в школу. Интересно, что они делают сегодня. Я надеюсь, что, что бы это ни было, им весело. И они счастливы. Что бы они подумали, увидев меня здесь, в окружении всей этой роскоши? Наверное, решили бы, что я тоже счастлива.
Может быть, Люсьену удастся вернуть меня домой. Я бы снова увидела свою маму, наблюдала бы, как подрастает Хэзел. Я могла бы принимать собственные решения. Могла бы выбрать ту жизнь, какую я хочу.
Мне нужно еще раз поговорить с Люсьеном. Он должен пообещать мне, что все это сбудется.
Я сажусь в постели и вызываю Аннабель.
– И что герцогиня собирается делать со мной сегодня? – спрашиваю я, пока она сервирует завтрак.
Стараюсь, чтобы мой голос звучал непринужденно, но не уверена, что у меня получается.
Ничего.
– Ничего?
Аннабель улыбается.
После вчерашней вечеринки Г. нездоровится.
– О. – Я пробую кофе. – А к врачу мне не надо?
Аннабель качает головой.
– Что же мы будем делать?
Она задумывается на мгновение.
Сад?
– Здесь есть сад?
Аннабель усмехается.
Сад – не совсем подходящее слово.
Необъятный задний двор полыхает разноцветьем крон – оранжевых, красных, золотистых. Осенние цветники перемежаются островками газонной травы со статуями, купальнями для птиц и фонтанами. Чем дальше мы отходим от стен дворца, тем гуще становятся заросли, и мы бредем по нехоженым тропинкам. Прямо посреди сада построен гигантский лабиринт из живой изгороди высотой не меньше семи футов, и мы с Аннабель блуждаем по нему, играем в прятки, хохочем, гоняясь друг за другом, пока не выбиваемся из сил. В самом сердце лабиринта находится огромная оранжерея, где садовник выращивает цветы для украшения дворцовых покоев. Внутри тепло и влажно, пахнет сырой землей и сложной смесью цветочных ароматов. Я прикасаюсь к хрупким лепесткам орхидеи, в которых сливаются оттенки лаванды, пурпура и сливок.
Похоже, что каждый раз, когда Жемчужина заставляет меня сердиться, грустить или тосковать, я открываю в ней что-то красивое.
В течение следующей недели я ежедневно встречаюсь с доктором. Люсьен так и не возвращается во дворец дома Озера.
Теперь Аннабель вместо герцогини провожает меня в медицинский кабинет, и мне так спокойнее. Каждый прием у врача начинается одинаково.
– Это произойдет сегодня? – спрашиваю я. Доктор Блайт улыбается и качает головой.
– Нет, Вайолет, – отвечает он. – Не сегодня.
Мне назначают все те же обследования, с заклинаниями и мониторами, хотя однажды все-таки был и инвазивный осмотр.
Я всегда ненавидела эти процедуры в Южных Воротах и спасалась только тем, что закрывала глаза, съеживаясь от холодного прикосновения инструментов, и представляла себе, что музицирую, мысленно проигрывая знакомые пьесы.
Однако к концу недели тесты на заклинания становятся все сложнее. Неудивительно, что доктора Блайта особенно интересует третье из них, на рост. Со срезанными цветами работать проще простого – их жизнь угасает, и ею легко управлять. Небольшие растения, такие как папоротники или сорняки, тоже не вызывают проблем. С саженцами немного сложнее. Но самое мучительное – это повторение, потому что теперь доктор Блайт засекает время, проверяя, сколько заклинаний на рост я могу выполнить, прежде чем начнется кровотечение и боль станет невыносимой.
– Спасибо, Вайолет, – говорит он в конце каждого сеанса. – Это очень впечатляет.
Я никогда не знаю, что сказать в ответ.
Но герцогиня держит слово, и моя жизнь – если отбросить визиты к доктору – протекает довольно приятно. Мне позволено гулять по дворцу, хотя Аннабель неизменно сопровождает меня. Кормят превосходно, и у меня такое чувство, будто на кухне уже знают мои вкусы. Каждый день я ищу в библиотеке Люсьена, но там никого нет, разве что иногда заходит кто-то из горничных или лакеев, да еще племянница герцогини, но мы с Аннабель стараемся ее избегать. Однажды мы видели Гарнета, но он задержался ненадолго. К тому же Аннабель так густо покраснела, что мне пришлось спрятаться вместе с ней за стеллажами с любовными романами и дожидаться, пока он уйдет.
Я уговариваю себя быть терпеливой. Убеждаю себя в том, что Люсьен не стал бы обнадеживать меня, если бы не был уверен в своих возможностях.
Иногда я сижу в своем любимом кресле, большом и уютном, у окна в чайной комнате и наблюдаю за гостями, прибывающими во дворец. Аннабель просвещает меня, рассказывая, кто есть кто. Часто бывает графиня дома Роз; Аннабель говорит, что дома Роз и Озера – давние союзники. Когда-то дом Озера состоял в союзе с домом Камня, но лет тридцать назад они поссорились и с тех пор ненавидят друг друга. Это похоже на правду, думаю я, вспоминая первый званый ужин.
