Накинув халат, она вышла из спальни. Квартира находилась на проспекте Плеханова (она по старинке называла ее так, хотя ныне он носил имя Агмашенебели). Сварив кофе, Маша вышла на маленький балкончик, где помещались лишь стул и крохотный круглый столик, уселась и закурила сигарету. Сначала покурит, потом выпьет кофе. Он как раз остынет.
Город еще спал. Даже дворники не начали свою работу. А вот птицы проснулись и заливались на разные голоса. И это в самом центре города! Покой, тишина, пение птах. А еще запах зелени и цветов, а не выхлопных газов. Как не хватало Маше всего этого, пока она жила в Москве. В ней она появилась на свет и провела большую часть жизни, но все равно Тбилиси был роднее.
Здесь похоронены ее родители, и Маша раз в год приезжает на их могилы. Но не остается в городе дольше чем на пару дней. В Москве у нее работа, дела, друзья, муж…
И вот две недели назад она бросила все — работу, друзей, мужа — и приехала в Тбилиси, чтобы остаться здесь насовсем.
Решение приняла в одно мгновение. Узы, связывающие ее с Москвой, разорвала в течение двух дней. Высказала боссу все, что о нем думает, и была тут же уволена. Разогнала бригаду рабочих, возводящих загородный дом, и заморозила стройку. «Лучшей» подруге Наинке сообщила о том, что знает о ее шашнях со своим мужем, и послала подальше. Остальным, не «лучшим», сообщила, что ей предложили отличную работу за рубежом, чему она безумно рада, и обещала писать и звонить. А с мужем расстаться было легче, чем с работой и друзьями, даже предательницей Наинкой.
— Я все знаю про твои лямуры с Наиной, — сказала она ему. — Но ухожу от тебя не поэтому. Просто я тебя разлюбила. Не из-за твоих походов налево. А задолго до того. Но терпела тебя! Боялась все кардинально изменить. А вот вчера осмелела и ухожу.
— Я тебя не отпускаю! — рявкнул он.
— А ты мне не господин. И даже не муж. Ведь ты сам настаивал на том, чтоб мы не оформляли отношения. И имели раздельные бюджеты, так что я тебе ничего не должна!
И ушла, ни секунды не пожалев о содеянном.
На следующий день она уже была в Тбилиси. Квартира за годы, пока в ней никто не жил, пришла в запустение. Но все равно в ней вполне можно было обитать. Душ, туалет работали, трубы не текли, мебель не развалилась. А что обои в восьмидесятых клеили, и крашенные масляной краской двери с «заплаткой» из цветной органики посередине сохранились в единичных жилищах и только в казенных домах, это все мелочи. Потом можно сделать ремонт. А пока ей и так хорошо…
Маша докурила, затушила сигарету и принялась за кофе.
Сегодня ее первый рабочий день! Нет, формулировка неверная… В театре не работают, а служат. Ее приняли в труппу академического театра, и сегодня она впервые явится туда как член коллектива.
Маша легко поступила в «Щепку». Но в столице ее карьера не сложилась. И когда ей предложили стать помощником руководителя огромной консалтинговой компании, она согласилась. Деньги очень нужны были. Просто катастрофически.
И вот через несколько лет она получила возможность вернуться к профессии. Так волнительно!
Кофе кончился. Маше хотелось выпить еще чашечку, но она не могла заставить себя подняться со стула и отправиться на кухню. Сидеть на балконе было так славно. Радость глазам, слуху, а главное — душе, в ней воцарился покой…
— Маша! — услышала она вопль. — Маша, неужели ты?
Вот и конец покою!
Маша обернулась на голос. Он доносился с соседнего балкона.
— Здравствуй, Ирма, — приветствовала она женщину, бесцеремонно нарушившую ее покой. — Как твои дела?
— А я не знала, что ты тут! — И начала засыпать ее вопросами, проигнорировав тот, что адресовали ей. — Давно приехала? Надолго?
Ирма училась с Машей в одной школе, но в другом классе. Она была старше на год. Слыла первой школьной красавицей. Имела очень эффектную внешность и уже в тринадцать лет аппетитную грудь. Машу недолюбливала, поскольку та перетягивала внимание некоторых ее поклонников на себя.
— Ты что так рано встала? — переняла манеру Ирмы Маша и ответила вопросом на вопрос. — Рань такая…
— Улетаю сегодня в Стамбул, я сейчас там живу. Самолет в девять утра. Вот собираюсь.
«Аллилуйя! — пропела Маша мысленно. — Значит, не будешь мне докучать!»
— Мне мама говорила, что ты приезжаешь иногда, но я тебя ни разу не застала, — продолжала трещать Ирма, нарушая тем самым гармонию окружающего мира, где пока проснулись лишь птицы, чьи трели умиротворяли, а не раздражали. — С кем-нибудь из старых знакомых уже встречалась?
Маша покачала головой. Хоть кто-то должен помолчать, чтобы стало спокойнее и тише.
— Да ты ведь и не дружила особенно ни с кем, — припомнила Ирма. — Только с Зурой и Дато Ристави. Так вот, Зурика мама часто встречает в магазине, где он грузчиком работает…
— Грузчиком? — переспросила Маша. Она помнила Зуру творцом. И думала, что он давно за границей выставляет свои картины или пишет романы под другой фамилией.
— Да, представь себе. Таскает коробки с замороженными куриными тушками и много пьет.
— А Давид? Как он? — Сердце защемило при воспоминании о нем.
— О Дато не знаю. Как уехал, так ни слуху, ни духу. Может, его в живых уж нет? Шальной был парень…
— Башибузук, — тихо вздохнула Маша. Так Давида называл ее отец. (Русский синоним этого турецкого слова «головорез»).
— Ну, а ты как? В Москве? Как успехи? Замужем?
— Ирма, извини, мне тоже надо собираться. Рада была с тобой увидеться.
И Маша нырнула в комнату чуть ли не рыбкой.
От радужного настроения не осталось и следа. Вторую чашку кофе она выпила без удовольствия. Времени до выхода из дома оставалось еще много, и Маша не знала, чем занять свои мысли. Вернее, те, что лезли в голову, были о прошлом, о Зурабе и Дато, и она гнала их прочь. Хотела переключиться. Но на что?
И она выбрала «зону комфорта». То есть воспоминания о днях не столь далеких…
Глава 2
Со своим будущим мужем (хоть они не зарегистрировали брак, Маша считала Романа супругом) она познакомилась по окончании училища. На одной вечеринке приятельница подвела к ней молодого человека с волнистыми волосами удивительного медового цвета. Маша сначала подумала, что они крашеные. Уж очень эффектно смотрелись. В остальном — парень как парень. Симпатичный, не более. Но эта шевелюра… В нее так и хотелось запустить пальцы, а потом лизнуть их. Казалось, они будут сладкими…
— Мари! — обратилась к ней приятельница. В узком театральном кругу Машу Селезневу называли именно так. — Я хочу познакомить тебя с мужчиной, являющимся твоим страстным поклонником! Его зовут Роман.
— Поклонником? — переспросила Маша. Откуда у нее поклонники? Она только неделю назад получила диплом.
