А пока он решил посидеть в подсобке, надеясь, что никому не придет в голову развлекаться на крошечном диванчике. Потекли томительные минуты ожидания. Леня вслушивался в отдельные звуки, доносившиеся снизу. Он сидел в одной позе, как будто окаменел, готовый вскочить по первому подозрительному шуму и обороняться. Но никто пока не смел нарушить покой второго этажа.
Когда на светящемся циферблате наручных часов было около двенадцати, наконец-то в коридоре раздался женский визг, хохот, цоканье каблуков и звуки шлепков по телу.
— Ах, какая у тебя аппетитная… — сказал низкий голос, и его заглушил звонкий смех. Кто-то пробежался по коридору, хлопнула дверь.
— Пусти, — раздался тот же мужской голос, — а не то я тебя съем.
Опять послышались смех, звуки борьбы. Это нашла свой приют первая парочка.
Леня, сосредоточенно глядя на часы, ждал. После полуночи гости активизировались. Кто-то молча проходил в комнаты, кто-то начинал сексуальные заигрывания, не доходя до постели.
— Ах вы, мои цыпочки, — послышался дребезжащий голос.
Леня встал и, чуть-чуть приоткрыв дверь, сквозь щель стал смотреть в коридор, где, обнимая и целуя сразу двух девушек, шел пожилой мужчина с бородой. Лене показалось, что он его где-то видел.
— Где мы сегодня будем баловаться? — смеясь, спросила рыжая девица, расстегивая его пиджак.
— Ах вы, шалунишки, — грозя пальцем, проговорил мужчина.
— Пойдем в твою любимую, — другая девушка, смуглая, напоминающая не то испанку, не то цыганку, приоткрыла соседнюю дверь, с визгом ворвалась в нее и упала на кровать. Это была та самая комната, в которой было столько зеркал, что она казалась огромной и полной множества людей.
Внезапно черная стена подсобки осветилась тусклым светом. Сыщик обмер. Неожиданно он оказался рядом со старичком и девушками, буквально на расстоянии вытянутой руки. Он стоял растерянный и ошеломленный, не в силах пошевелиться от неожиданности, его первой реакцией было броситься вон и убежать, пока гость не вызвал охрану. Но ни мужчина, ни девушки, не обращая ни малейшего внимания на него, начали любовную прелюдию.
Осторожно ступая, стараясь не дышать и не шуметь, Леня подошел к освещенной стене и провел по ней рукой. Под пальцами тихо заскрипело стекло. Это было зеркало, прозрачное только с одной стороны, со стороны каморки, в которой сидел Леня, а для тех, кто находился по другую сторону стеклянной стены, очевидно, он был невидим. Зато сам видел всех отлично.
Первый испуг и ошеломление прошли. Сыщику некогда было изумляться собственному везению. Он достал фотоаппарат и быстро стал его настраивать. Троица любовников была видна как на ладони. Казалось, можно протянуть руку и пощупать атласную кожу девушек или потрепать мужчину за бородку.
Сыщик между тем лихорадочно соображал, кто же этот клиент борделя. По всем приметам и по тому, что его лицо было давно знакомо, выходило, что клиент — сам Поташов. Такое чудовищное везение Леню не поразило. Ему казалось, что все его эмоции и чувства отключены, осталось только электризующее тело чувство опасности.
А за стеклянной стеной разворачивалось захватывающее действо. Фотографу почудилось, что он находится в порнографическом театре, что он зритель, сидящий в первом ряду, и именно для него начинается представление. Очевидно, именно для наблюдения за парочками и была предназначена комнатка, в которую он случайно забрался. В ней беспрепятственно можно было наблюдать мельчайшие нюансы всех тех ласк, которыми одаривали клиента полураздетые девушки.
Зазвучала негромкая музыка, мужчину раздевали заботливые женские руки. Те же нежные руки привязали его ремнями к спинке кровати. Одна из девушек, рыжая, подошла к шкафу и достала целый ворох каких-то кожаных доспехов из черной ткани, ремешков и металлических заклепок. Обе женщины облачились в эту сексуальную одежду и, звеня металлом, приступили к обработке немолодого клиента плетками. Тот только кряхтел и притворно стонал.
Лене некогда было изумляться. Под свист разрезающих воздух плеток и стоны разомлевшего старичка он перематывал кадры и снимал, снимал, снимал…
Когда пленка закончилась, фотограф ошарашенно перевел дух. Дело было сделано, на оргию, разворачивающуюся за прозрачной стеной, ему некогда было любоваться. Надо было брать ноги в руки и уходить, пока никому еще не пришло в голову побывать на его месте. Кажется, в коридоре никого не было, все заглушали звуки, доносящиеся из-за стены.
На ходу доставая кассету из фотоаппарата и пряча ее во внутренний карман пиджака, Леня выскочил из каморки и сразу же уперся взглядом в тяжелый кабаний взгляд. Ему навстречу шел хозяин.
Фотограф стоял перед ним во всей красе, с фотоаппаратом в руке, как пойманный на месте преступления вор. Реакция Кабана была молниеносна и однозначна. Он выхватил из кармана переговорное устройство и бросил в него: «Все сюда». Почти в ту же секунду переговорное устройство было выбито из его рук мощным ударом.
Второй удар пришелся Кабану в челюсть — Соколовский с боями прорывался к лестнице. Завязалась драка. Сцепившись, они скатились на несколько пролетов вниз по ребристым ступеням. Кабан дрался с остервенением настоящего вепря, Леня — с отчаянием загнанного в угол зверя. Ему нечего было терять. Ему надо было победить.
Хозяин не кричал и не звал на помощь, а только надсадно кряхтел — видно, тянул время, ожидая с минуты на минуту подмоги. Скорее всего он боялся переполошить гостей, ведь тогда репутация пансионата как абсолютно безопасного места отдыха была бы безвозвратно потеряна.
Кабан вдруг изловчился и, подмяв под себя противника, попытался придушить его своими мощными руками. Но все же Лене удалось вывернуться, он вскочил на ноги и, ударив ребром руки по толстой шее, пытался бежать, но хозяин, лежащий на полу, мертвой хваткой вцепился ему в ноги. Тогда Леня, взяв фотоаппарат за ремень, изо всех сил съездил Кабана по голове. Тот обмяк, осел, из рассеченного черепа заструилась кровь. Он остался неподвижно лежать у подножия лестницы.
Леня выскочил к входным дверям и на секунду замер. Пока никто не спешил хозяину на помощь, надо было бежать к машине и прорываться наружу. Взъерошенный шантажист, едва сдерживаясь от желания побежать, вышел из дома. В лицо ему ударил упругий холодный воздух. Перед ним простиралась черная яма бассейна, невдалеке светились окна флигеля, за которыми сидел добрый десяток готовых на все головорезов. Не спеша огибая пруд и стараясь держаться ближе к стенам дома, Леня пробирался к стоянке.
Он видел, как по стеклянному переходу между домами, озабоченно разговаривая друг с другом, шли два охранника. Счет времени пошел на секунды, и Соколовский побежал к машине. Ключи болтались в замке зажигания. Он плюхнулся на сиденье и, едва заведя мотор и включив заднюю скорость, стал разворачиваться. Послышался звук удара — «Форд» задел задним фонарем джип. Но через несколько мгновений, взметнув колесами снег, он уже стоял перед закрытыми воротами.
«Охрана в доме, здесь никого нет», — мелькнуло молнией в голове. Леня выскочил и попытался открыть ворота, но обитые железом створки даже не шевельнулись.
