— Не по нашей вине, — сказала Татьяна. — Мы все сделали чисто. А может, все дело в нем? Он проверенный человек?
— Да, его рекомендовали солидные люди, и мы его долго проверяли. Ладно, будем ждать вестей из Питера. Если все будет по-прежнему, надо выходить на Филю питерского. Пусть он покопается, это его территория.
— Это нам дорого обойдется, Филя за так ничего не делает.
— Пропажа товара обходится нам еще дороже. Ну ладно, на сегодня все. Расходимся.
Леня сбросил наушники и выскочил во двор, но уже было темно, и лицо мужчины, выходящего из подвала, только смутно белело в темноте дождливого вечера.
Итак, пора было действовать быстро и осторожно, пока мафиози озабочены пропажей чемодана, растерянны и ждут вестей от получателя товара. У Лени есть только одна ночь, чтобы замести следы и продиктовать свои условия. Надо было действовать стремительно, но без излишней суеты. Стрелки часов показывали одиннадцать. Соколовский собрал все свои вещи, погрузил в машину и поехал домой. От напряжения и ночной сырости лицо его было покрыто капельками пота.
«Наверное, Ленка спит, не буду ее будить», — думал на бегу Леня, осторожно входя в собственную квартиру.
Но дома никого не было. Диван пуст. Вещи исчезли.
«Домой решила съездить, — мимоходом успокоил себя он. — Меня нет, вот ей и скучно стало. Даже и лучше, можно не таясь смонтировать фильм».
Углубляться в размышления о том, куда и почему ушла Елена, не было времени. Сыщик кинулся работать. Он перематывал кассеты, переписывал, вырезал, опять переписывал. Чтобы заинтриговать покупателя компромата, он зафиксировал только основные моменты своего расследования: показал процесс изготовления, передачи бутылок с раствором, изготовление «промокашек», торговлю на рынке. К кассете прилагался список адресов всех участников этого процесса и запись двух совещаний с участием самого шефа. Конечно, это было не Бог весть что, но вполне достаточно, чтобы завалить хотя бы часть сети распространения ЛСД.
В разъяснительной записке был указан номер международной кредитной карты Visa (которую Леня давно уже завел, надеясь, что в этом случае тайна вклада сохраняется более тщательно) и сумма, которую на нее должны были перевести мафиози, — десять тысяч долларов. После получения суммы обещался возврат похищенного товара и всех собранных материалов. В письме многозначительно намекалось, что шантажисту известно гораздо больше, чем он упоминает, — в частности, имена и адреса руководящей верхушки, которыми, несомненно, заинтересуются в милиции.
Быстро упаковав записи, Леня взял еще цемент, песок и шпатель и рванул опять на квартиру к Хорькову. Было уже около четырех утра. У него оставался минимум времени.
Опустившись в лаз, он быстро прошел в комнату, где проводились совещания, и положил на стол пакет с запиской и кассетой. Переставил «жучок» в новое место, снял второй из лаборатории и вернулся наверх. Оставалось выполнить не менее важную часть работы.
Пригодились некоторые строительные навыки, полученные в студенческом стройотряде. Леня быстро замешал раствор и стал заделывать дыру в полу. Через час все было готово. Свежий, еще не схватившийся цемент он прикрыл линолеумом.
«Раньше вечера они не найдут. Впрочем, мне все равно, я отсюда сматываюсь».
Не попрощавшись с ответственным квартиросъемщиком, Леня уехал из этой квартиры, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.
Вечером он сидел в машине напротив аптеки. Во двор не хотелось соваться, впрочем, и здесь слышно было достаточно хорошо. Надев наушники, шантажист чуть не подскочил. Там слышался треск и грохот. Очевидно, догадливые ребята вовсю уже работали — искали подслушивающую аппаратуру.
— Посмотри за обоями, — говорил взволнованный голос, кажется, Ники. — Где-то он должен быть.
— Долго вы там еще будете копаться? — зазвучал бас самого шефа. — Не иголку в стоге сена ищете. Вскройте телевизор, посмотрите в сейфе. Ищите, ищите!
— Что будем делать, что делать?.. — растерянно говорила Татьяна. — Все одно к одному, все плохо. Как они могли сюда проникнуть? Не понимаю, не понимаю.
— Не причитай, лучше помоги.
— Есть, нашел! Под столом прице… — И больше Леня уже ничего не слышал.
Итак, в стане врага началась паника. Конечно, жалко, что «жучок» нашли. Леня понимал, что надеяться на то, что ему всегда удастся таким образом прослушивать и выведывать планы противника, было наивно. Теперь сыщик раскрыл свои карты и ждал ответного хода с их стороны. Все ходы противника у него были просчитаны заранее. Загодя оформлен фальшивый паспорт, почти совсем такой же, как настоящий, — по нему Соколовский значился Хазаровым. Такой замечательный паспорт обошелся, конечно же, недешево, но хорошие вещи всегда стоят дорого, а это немного подстраховывало шантажиста от действий несознательных служащих банка.
Даже если предположить, что у этого Петра Евгеньевича бешеные связи и все везде куплено, все равно получить деньги по кредитной карточке можно в любом из сотни банкоматов Москвы. Вряд ли он мог установить круглосуточное дежурство около каждого банкомата, ведь это потребовало бы действий целой армии бандитов — около сотни человек. А их у противника не было. Кроме того, Леня предупреждал в письме, что счетчик включен, время пошло и дается четыре дня на перевод денег, впрочем, не таких уж и крупных. В эту сумму вполне укладывалась десятая часть стоимости партии товара, попавшая в руки шантажиста. По самым примерным подсчетам оборотный капитал этой наркоорганизации составлял около сотни тысяч долларов в месяц, так неужели же они не захотят сохранить материальную основу своего благосостояния за сумму, эквивалентную стоимости всего лишь десятой части партии товара?
В Лениной ситуации была и положительная сторона — он являлся человеком, совершенно не заинтересованным в разрушении сети сбыта. Он не был ни конкурентом, ни работником правоохранительных органов. Он был человеком со стороны, и на него вряд ли могла упасть тень подозрения.
Что потом происходило в подвале, можно было только предполагать. Жаль, конечно, что они догадались об установленном «жучке». Лучше было бы, наверное, не оставлять им диктофонных записей, тогда прошло бы несколько дней, прежде чем они догадались проверить свой склад, а Леня все это время был бы прекрасно осведомлен о готовящемся противодействии с их стороны.
А пока он монтировал более подробную версию фильма, делал фотографии, копии — для того, чтобы после получения денег передать дело в милицию. Но и здесь была загвоздка. У милиции могли возникнуть вполне обоснованные подозрения по поводу того, кем является доброжелатель и почему он идет на этот шаг. Официальная передача материалов была поэтому невозможна. И на Петровке тоже люди служат, им тоже хочется есть, ездить на новых машинах и покупать своим женам дорогие меха. Значит, их тоже можно купить. Наркодельцам получить такие сведения через излишне болтливого лейтенанта — раз плюнуть. А очутиться в один прекрасный день в канаве с проломленным черепом шантажисту совершенно не хотелось. Тем более что однажды он уже испытал на себе всю прелесть подобного приключения.
