Фильтрация посетителей в такой солидной организации, как «Имиджкомбанк», была организована на славу. Даже войти туда, кроме как в отдел, работающий с населением, было невозможно. Многоступенчатая система охраны, почти незаметная посетителю, проявляла себя, как только бойкий клиент пытался проникнуть в здание. Из-за каждой двери вырастал любезный охранник и очень вежливо выпроваживал посетителя из стен этой финансовой обители.
Леня бесился. Близок локоть, да не укусишь. Вот он, директор Всеволод Игоревич Барде, подъезжает к банку. Вот он выходит из машины и входит внутрь. Но везде плечом к плечу стоят телохранители, которые после многочисленных покушений на банкиров стали такими бдительными, что теперь готовы стрелять на поражение, едва к их шефу только начинает приближаться нечто человекообразное.
Вспомнив о другом методе слежки — при помощи автомобиля, — Леня попытался угнаться на своей «шестерке» за «мерсом» банкира, но был тут же остановлен безжалостными гаишниками, оштрафован и потерял из виду преследуемого.
Оставался способ неформального знакомства. Где бывал банкир, где обедал, где играл в карты, какое казино посещал, где находилась его дача и какого косметолога посещала его жена, Соколовский узнал после тщательного изучения сплетен светской хроники в бульварной прессе, которая с удовольствием обсуждала все подробности личной жизни банкиров, как будто они были кинозвездами.
Оказалось, что любимое хобби господина Барде — это пройтись под парусом на утлой яхте на одном из подмосковных водохранилищ. Других удобных пристрастий и увлечений у него не было, и Леня решил действовать на лоне природы. Может быть, размягченный солнцем, водой и любимым занятием банкир не будет против обоюдополезного разговора в неформальной обстановке. Но в каком месте водохранилища он занимается спортом?
И Леня в ближайшее воскресенье направился туда на разведку. Ему не составило труда найти несколько импровизированных причалов, где швартовались лодки и яхты. Парусный спорт переживал второе свое рождение, но на подмосковных мелких реках и озерах килевой яхте негде было развернуться, и поэтому яхтсмены рассекали водную гладь на небольших швертботах.
Обследовав все берега, Леня насчитал несколько мест, где господин Барде мог бы быть уловлен в его сети. Он познакомился с рыбаками, дежурившими около тихих заводей, где крупноячеистые переметы опутывали черные застывшие коряги. Он свел дружбу с вечно пьяненьким сторожем местного яхт-клуба и даже пару раз брал у него швертбот, чтобы пройтись по окрестным протокам, куда на автотранспорте трудно было добраться.
Но банкир все не появлялся. Очевидно, по горло занятый своим тяжелым финансовым положением, он безжалостно пропускал чудесные ясные и ветреные дни короткого лета и не спешил порадовать себя пением туго натянутого паруса.
30
Только на третье воскресенье августа, когда до аукциона оставалось чуть менее недели и Леня, совершенно пав духом, считал, что его шансы на успех стремительно приближаются к нулю, на песчаном берегу, среди обесцвеченных солнцем палаток, появилась машина банкира. Она остановилась неподалеку от сарая-эллинга, где постоянно обитал сторож и куда на зимовку ставились яхты.
Шофер вышел из машины и, утопая ботинками в нагретом песке, пошел вдоль берега. Он опустился на корточки и, блаженствуя, поболтал руками в теплой прибрежной воде. Сам Барде, в простом тренировочном костюме и белой кепке с козырьком больше похожий на обыкновенного туриста, чем на хозяина крупнейшего банка, душевно беседовал со сторожем, который матерился так, что весь берег оглашался его изысканными стилистическими конструкциями.
Леня выжидал подходящего момента, чтобы достойно вступить в разговор с достойным человеком. Не кидаться же на Барде с криками, что у него есть ценная информация! Здесь надо было вести себя гораздо тоньше. На всякий случай в «бардачке» машины лежали все имеющиеся в наличии записи и фотокопии, относящиеся к договору «Металлиста» с «Финишбанком», — Леня был во всеоружии.
Между тем яхтсмен и сторож прошли в эллинг и вытащили оттуда длинную деревянную мачту. Тонкий конец мачты сильно балансировал и волочился по земле, когда ее несли на берег. Затем они вытащили парус, руль и снасти, и банкир стал сам снаряжать яхту. Шофер не принимал в этом участия. Он снял ботинки и носки и, закатав штаны, блаженно шлепал по воде молочно-белыми ступнями.
Через некоторое время яхта уже стояла, полностью экипированная. Это было небольшое суденышко с белыми блестящими боками, красной полосой на борту и кокетливыми синими волнами на парусе. Ветер уже трепал парус и поворачивал его вместе с гиком вокруг мачты. Редкие пухлые облака бежали по небу и, собираясь где-то у горизонта, грозили обернуться шумным и быстрым ливнем. Ветер крепчал и задувал резкими порывами, так что мачту кренило к воде.
«Надвигается гроза, — подумал Леня, с сожалением поглядывая на небо. — Куда это он в такую погоду? Так и перевернуться недолго, ветер вон какой порывистый. Поеду-ка и я за ним, хуже не будет».
Он выпросил у сторожа небольшой верткий «Луч» и через полчаса, не теряя из виду пятно паруса, светлевшее на фоне темных берегов, накрытых тенью плотно сомкнувшихся туч, уже боролся с ветром, еле-еле управляя маневрами суденышка. «Луч» рвался вперед, как бешеная лошадка, от каждого порыва ветра он сходил с курса, и белый парус банкира быстро исчез за лесистым выступом одинокого острова, стоявшего посередине водохранилища.
Тонкую футболку неопытного рулевого уже окропили первые крупные капли дождя, ветер стал таким сильным, что волны захлестывали кокпит и под босыми ногами быстро образовалась лужа воды. Парус то упорно ложился на воду, то становился против ветра, замедляя ход судна.
«Эх, потерял я его, — расстроился Леня. — Надо переждать дождь».
Остров быстро приближался, и скоро яхта заскребла швертом по песчаному дну. Леня отпустил шкоты и в закатанных штанах прыгнул в воду. Было неглубоко, чуть выше колена, но волны поднимались до пояса, и суденышко, лишенное балласта, сразу же перевернулось. Мокрый парус лег на воду, его тяжело было отлепить от поверхности.
Промокший до нитки Леня ругал себя за то, что вышел в такую погоду «в море». Навалившись на борт, он с трудом оторвал от воды мачту, спустил парус и решил уйти по воде на подветренную сторону. Дождь хлестал вовсю, и за его сплошной стеной ничего не было видно. Леня прошел за мысок, покрытый на мелководье крупными обкатанными голышами, выволок судно на берег и заспешил под укрытие раскидистых деревьев. Молнии вовсю полосовали темное небо. Над берегом угрожающе гремело.
Стоя под деревом и вытирая с лица струящуюся воду, Леня в двадцати шагах от себя увидел рыбацкий навес. Старый дырявый полиэтилен хлопал от ветра, но все-таки это укрытие казалось более надежным, чем дерево, собиравшее листвой воду, как губка. Добежать до навеса было минутным делом.
— Опускайте скорее, захлестывает, — раздался чей-то голос.
Леня быстро запрыгнул внутрь и опустил полиэтиленовую стенку. Грохот дождя по деревянной крыше отдавался в барабанных перепонках с удвоенной силой. Вытерев воду с лица и выжав кепку, Леня наконец взглянул на своего товарища по убежищу. Это был Барде.
