– Он уехал в магазин. Вот-вот вернется.
Дженнер заметил столик у стены и стул с резной спинкой. Ковер работы американских индейцев. Навахо, скорее всего. Ирландские стеклянные вазы. Вотерфорд.
– У вас хороший глаз. – С непроницаемым лицом Дина внесла в комнату поднос с чаем.
Он даже не понял, что говорил вслух, поэтому слегка улыбнулся. Дженнера не волновало, что его застали за разглядыванием. Ведь за это он получал свою зарплату.
Дина поставила поднос.
– Вы выяснили, кто убил Анджелу?
– Нет. – Дженнер уселся на диван, а собака все так же вертелась у его ног. – Мы постепенно начинаем собирать необходимую информацию.
– Это успокаивает. Сахар, лимон?
«Притворяется, что ей наплевать», – подумал Дженнер.
– Лимона не надо, спасибо. – Может быть, он и поверил бы Дининой игре, если бы не темные круги у нее под глазами. – С сахаром. И побольше.
С извиняющейся улыбкой Дженнер принялся ложка за ложкой сыпать сахар в свою чашку.
– Я сладкоежка. Мисс Рейнольдс, не хочу еще раз заставлять вас повторять ваши показания…
– Спасибо вам за это. – Дина поймала себя на том, что ее слова прозвучали излишне резко, и вздохнула. – Я хотела бы помочь, лейтенант. Просто не понимаю, что еще могу вам сказать. У меня была назначена встреча с Анджелой. Кто-то ее убил.
– Вам не показалось странным, что она назначила встречу на такой поздний час?
Отпивая чай, Дина посмотрела на Дженнера поверх чашки.
– Анджела обожала странные просьбы.
– А вы обожали их исполнять?
– Нет. Я вообще не хотела с ней встречаться. Не секрет, что мы не были друзьями, и я знала, что мы поругались бы. Я это предчувствовала и поэтому нервничала. – Дина поставила чашку, поджала под себя ноги. – Я не люблю конфронтаций, лейтенант, но, как правило, я от них и не бегу. Уверена, что вы знаете, как развивались наши с Анджелой отношения.
– Вы были конкурентками. – Дженнер слегка кивнул. – Вы не любили друг друга.
– Нет, мы не любили друг друга, и обе по личным причинам. Я была готова раз и навсегда выяснить наши с ней отношения. Какая-то часть меня надеялась, что мы сможем обо всем договориться по-дружески. Другая часть мечтала выдрать пару клочьев волос из ее прически. Не отрицаю, я хотела, чтобы она убралась с моей дороги, но я не хотела, чтобы она умерла. – Дина опять посмотрела на Дженнера, уже спокойнее и тверже. – Так почему вы здесь? Вы меня подозреваете?
Дженнер потер подбородок ладонью.
– Кажется, муж жертвы, Дэн Гарднер, действительно думает, что вы ненавидели ее так сильно, что могли убить. Или сделать так, чтобы ее убили.
– Сделать так, чтобы ее убили? – От этого Дина прищурилась и чуть не засмеялась. – Так, значит, я нашла подходящего человека, наемного убийцу, и заплатила ему, чтобы он убил Анджелу, ударил меня так, чтобы я потеряла сознание, и снял все это на пленку? Надо же, какая я изобретательная. – Она вскочила, ее щеки порозовели. – Я даже не знаю Дэна Гарднера. Очень лестно, что он считает меня такой умной. А мотив? Очки в рейтингах? Кажется, мне и без этого удалось не проиграть ноябрьские конкурсы.
Дина больше не выглядит усталой и беспомощной, отметил Дженнер. Она кипела от негодования и отвращения.
– Мисс Рейнольдс, я не говорил, что мы согласны с мистером Гарднером.
Мгновение она смотрела на него горящими глазами.
– Просто хотели увидеть мою реакцию? Надеюсь, я вас не разочаровала?
Дженнер приподнял брови.
– Мисс Рейнольдс, вы были у мисс Перкинс в отеле в тот вечер, когда ее убили?
– Нет. – Дина расстроенно провела рукой по волосам. – Почему я должна была быть там? Мы договорились встретиться в студии.
– Может быть, вам не терпелось ее увидеть. – Дженнер знал, чего добивался. Динины отпечатки пальцев не были обнаружены в номере, и, уж конечно, их не было на втором бокале с шампанским.
– Даже если бы и так, Анджела сказала мне, что будет занята до самой полуночи. У нее были какие-то встречи.
– Она не упомянула, с кем?
– Мы с ней не болтали, детектив, и мне не были интересны ее личные или деловые планы.
– Вы знали, что у нее были враги?
– Я знала, что ее не особенно любили. Частично, по-видимому, из-за ее характера, а частично из-за того, что Анджела обладала огромной властью. Она умела быть жестокой и мстительной. Еще она умела быть очаровательной и великодушной.
– Не представляю, что вы сочли очаровательным то, как она подстроила, чтобы вы вошли и наткнулись на нее с доктором Пайком в компрометирующих обстоятельствах.
– Это уже старые новости.
– Но вы были влюблены в него?
– Я была почти что влюблена в него, – поправила Дина. – Это очень большая разница. – «Да, но зачем это все?» – удивилась она и потерла лоб, чувствуя, как медленно начинается неумолимая головная боль. – Не отрицаю, что это меня потрясло, взбесило и навсегда изменило мои чувства к ним обоим.
– Доктор Пайк пытался восстановить ваши отношения.
– Он рассматривал этот инцидент иначе, чем я. Но я не собиралась больше с ним общаться и ясно дала ему это понять.
– Но он достаточно долго настаивал.
– Да.
Лаконичный ответ не скрыл от Дженнера ее волнения.
– А записки, те, которые вы довольно регулярно получали в течение многих лет? Вам не приходило в голову, что это он мог их присылать?
– Маршалл? – Дина покачала головой. – Нет. Это не в его стиле.
– А что в его стиле?
Дина закрыла глаза. Она вспомнила фотографии, отчет детектива.
– Возможно, вам лучше спросить его самого.
– Спросим. Встречались ли вы с кем-нибудь еще, кроме доктора Пайка? С кем-нибудь, кто принял бы объявление о вашей помолвке с мистером Райли настолько близко к сердцу, что даже мог бы разгромить ваш офис или квартиру мистера Райли?
– Нет, такого не было… Что вы имеете в виду – разгромить? – Она схватилась за спинку стоявшего рядом стула.
– Мне кажется логичным, что тот же человек, который писал вам записки, несет ответственность за разгром вашего офиса и квартиры, в которой вы жили вместе с мистером Райли… – начал Дженнер. И хотел добавить: «за убийство Анджелы».
– Когда? – с трудом прошептала Дина. – Когда это произошло?
Удивившись, Дженнер даже перестал постукивать карандашом по блокноту. Пунцовый румянец негодования, пылавший у Дины на щеках, бесследно исчез. Теперь ее лицо было белым как мел. Райли до сих пор ничего ей не сказал, догадался Дженнер. И он будет не в восторге от этого разоблачения.
