– Мы подправим свое расписание, – просто отозвалась Дина. – В понедельник утром хочешь?
Кейт на мгновение закрыла глаза, собирая в кулак все оставшиеся силы.
– Спасибо.
К тому времени, как они приехали домой, дождь со снегом уже перестал. На улице было холодно, влажно и мрачно. Низко нависли густые черные тучи. В одном из окон горел свет: уютное золотое пятно словно приветствовало их появление. Когда Финн засунул ключ в замочную скважину, залаял Кронкайт.
Это должно было быть возвращение домой. Но повсюду чувствовался свежий запах краски, напоминавший о недавних событиях. Стены холла были закрыты тканью, и тявканье собаки гулко разносилось по пустым комнатам. Из них уже убрали разбитую посуду, поломанную мебель. Было такое ощущение, будто тебя приветствует смертельно больной друг.
– Еще не поздно поехать в отель.
Дина покачала головой.
– Нет, это тоже попытка спрятаться, только другим способом. Я все равно чувствую себя виноватой во всем этом.
– Тогда поработай над собой.
Дина не могла не услышать раздражения в его голосе. Она остановилась, чтобы приласкать собачку, пока Финн снимал пальто.
– Это были твои вещи, Финн.
– Вещи. – Он бросил пальто на вешалку. В зеркале Финн увидел отражение ее головы, наклонившейся к Кронкайту. – Только вещи, Дина. Они были застрахованы, их можно заменить новыми.
Она осталась на месте, только подняла голову. Ее глаза казались расширенными и уставшими.
– Я так сильно люблю тебя. Я ненавижу его за то, что он был здесь, трогал твои вещи.
Он присел рядом с ней, отчего пес повалился на пол животом кверху в предвкушении ласки. Но Финн взял Дину за плечи и свирепо посмотрел ей в лицо.
– Ты – моя единственная вещь, которую нельзя заменить. С первого раза, когда я тебя увидел, с самого первого раза я знал, что ничто из того, что было со мной раньше или будет потом, не будет значить для меня больше, чем эта встреча. Ты можешь это понять? – Он грубо запустил руку Дине в волосы. – То, что я чувствую к тебе, сильнее меня самого. Это ужасает меня. Но для меня это – все.
– Да. – Она взяла его лицо в ладони и притянула его губы к своим. – Я могу это понять. – Чувства переполняли Дину, поэтому она торопливо и отчаянно поцеловала его. Когда Финн потянул ее за пальто, между ними пролез скуливший песик.
– Мы смущаем Кронкайта, – пробормотал Финн, поднимая Дину на ноги.
– Надо бы найти ему жену.
– Тебе просто хочется опять поехать в приют и освободить еще одну дворняжку.
– Ну, раз уж ты об этом заговорил… – Но ее улыбка быстро потухла. – Финн, нам надо с тобой поговорить.
– Звучит серьезно.
– Давай поднимемся наверх.
Дина хотела перейти в спальню, потому что эта комната была почти полностью отремонтирована. Финн позаботился, чтобы здесь работа была выполнена прежде всего остального. Он переставил сюда уцелевшие вещи, те, которые не были поломаны. Стена над кроватью, где, как знала Дина, было написано каракулями отчаянное послание, теперь заново ровно выкрашена. Финн повесил на нее картину – ту самую, которую он когда-то давным-давно утащил у Дины из-под носа на выставке в галерее.
«Пробуждение». Яркие брызги цвета. Энергия и живость. Финн знал, что Дина обрадуется этой картине, напоминанию о жизни. Благодаря ей эта комната стала их убежищем.
– Ты расстроилась из-за Кейт?
– Да. – Она держала его за руку, пока они поднимались по лестнице. – Но нам надо поговорить о другом. – Дина вошла в спальню, подошла к камину, к окну, вернулась обратно. – Я люблю тебя, Финн.
От ее тона Финн насторожился.
– Это мы уже установили.
– То, что я люблю тебя, еще не значит, что у меня есть право вмешиваться во все сферы твоей жизни.
Удивившись, он наклонил голову. Финн мог читать ее мысли, как по книге. Сейчас Дина волновалась.
– И какие же сферы ты считаешь вне досягаемости?
– Ты сердишься, – расстроившись, Дина подняла руки к груди. – Я никогда не знаю, как легко могу тебя обидеть, особенно когда стараюсь быть рассудительной.
– Ненавижу, когда ты пытаешься быть рассудительной. Просто говори, в чем дело, Дина.
– Прекрасно. Что у Анджелы было на тебя?
Выражение его лица немедленно изменилось – от нетерпения до полного замешательства.
– А?
– Не надо. – Она рывком распахнула пальто и бросила его в сторону. Оставшись в изящном черном костюме и промокших ботинках, прошлась по комнате. – Если не хочешь говорить, то так и скажи. Я соглашусь, что то, что ты совершил в прошлом, не обязательно должно быть связано с нашими отношениями.
– Погоди и перестань ходить по комнате. Что, ты думаешь, я совершил?
– Я не знаю. – Дина сама удивилась, как пронзительно прозвучал ее голос. – Не знаю, – уже спокойнее повторила она. – И если ты считаешь, что мне не надо этого знать, то я постараюсь смириться. Но как только полиция допросит этого типа, Бикера, твой секрет все равно выплывет наружу.
– Подожди. – Финн поднял обе руки, пока Дина расстегивала жакет. – Если я тебя правильно понял – и останови меня, если скажу что-то не то, – ты думаешь, что Анджела меня шантажировала. Мне все правильно послышалось?
Подойдя к шкафу, Дина резко выдернула вешалку с поролоновыми плечиками.
– Я же сказала, что не буду вмешиваться, если ты не хочешь. Я старалась быть рассудительной!
– Конечно, и у тебя это получилось. – Он подошел к ней, положил руки на плечи и заставил опуститься в кресло. – А теперь сядь. И объясни, почему ты думаешь, что она меня шантажировала?
– В тот вечер я пошла на встречу с Анджелой, потому что она сказала, что что-то знает про тебя. Что-то такое, что могло бы тебе навредить.
Теперь он и сам сел на край кровати, охваченный новой яростью.
– Она заманила тебя в студию тем, что мне угрожала?
– Не напрямую. Не совсем так. – Дина пригладила рукой волосы. – Что бы она мне ни сказала, это не изменило бы моих чувств к тебе. Я хотела сделать так, чтобы она наконец это поняла. Тогда она оставила бы нас обоих в покое.
– Дина, почему ты не пришла ко мне?
Дина вздрогнула от этого простого разумного вопроса.
– Потому что я хотела сама с ней справиться, – огрызнулась она. – Я не нуждаюсь, чтобы ты или кто-нибудь другой вмешивался в мои дела!
– Разве ты сама не пыталась вмешаться в мои дела, причем довольно бездарно?
От этого Дина резко замолчала, но опять же только на мгновение. Она понимала, что это уже состязание одного мастера интервью с другим. И не собиралась проигрывать.
