— Я слышал об этом. Люди по соседству до сих пор о нем вспоминают. Какой-то тип имел зуб на твоего отца и решил сжечь вашу пиццерию.
— Это краткая версия. В то лето для меня многое изменилось. Я начала учиться. Я замучила вопросами Джона… Джона Мингера, пожарного инспектора, он занимался нашим делом. Я слонялась вокруг пожарной части. К старшим классам я стала совершенно невыносимой.
— Этого быть не может.
— Очень даже может. Я прилежно училась, занималась спортом, я стала послушной, сторонилась ребят. Для любого парня я была идеальным напарником по лабораторным занятиям, спарринг-партнером, стеной плача, но только не девушкой, которую он пригласил бы на выпускной вечер. Я училась на «отлично», окончила школу третьей в классе, а вот количество свиданий с мальчиками могла пересчитать по пальцам одной руки. И все это время я… вожделела.
Рина положила руку на сердце и испустила театральный вздох.
— Я вожделела каждого парня, который садился рядом со мной на лабораторной по химии, чтобы я ему помогла, или рассказывал мне о проблемах со своей девушкой. Я хотела быть одной из тех девчонок, которые знают, как встать, как сесть, как разговаривать, как флиртовать и манипулировать четырьмя парнями одновременно. Но я так и не набралась смелости выйти на дорогу. До того вечера с Джошем, того самого вечера, когда ты впервые меня увидел. Наконец-то я тронулась по этому пути.
— Он увидел то, чего не видели другие.
— Звучит неплохо.
— Это было нетрудно. Я тоже это видел.
По молчаливому уговору они свернули к его дому.
— После Джоша во мне что-то замкнулось, во всяком случае, на время. — Рина вошла в дом, когда Бо открыл дверь. — Я больше не хотела заводить приятеля. Огонь хотел отнять мое семейное наследие, источник пропитания, самое дорогое, что у нас было, а теперь он отнял жизнь первого мужчины, мальчика, который прикоснулся ко мне. Я тогда выстояла. Месяцами училась и работала, как ненормальная. Если мне хотелось секса, я находила себе парня, использовала его, давала ему использовать себя и двигалась дальше.
Рина вошла в его гостиную, сама не понимая, как и почему ее шутливый рассказ о прошлом вдруг стал таким серьезным.
— Их было не так уж много, и они для меня ничего не значили. Да я и сама не хотела принимать их близко к сердцу. Я хотела работать, хотела стать профессионалом. Аспирантура, практика, лабораторные работы, полевые испытания. Во мне тоже горел огонь, и он никого не подпускал близко. — Она тяжело вздохнула. — Появился новый парень, между нами проскочила искра. Мы еще ходили кругами, думали, решали, что нам с этим делать. А потом его убили.
— Тяжелый удар. На твою долю выпало больше, чем положено.
— Да, было тяжело. Если хорошенько подумать, меня это как-то охладило. Только начнешь сближаться с парнем, только он становится тебе дорог, как тут же его теряешь.
Бо усадил ее, сам сел рядом, взял ее руку и начал перебирать ее пальцы, словно играя с ними. «Игра с огнем», — вдруг пришло ему на ум.
— Что изменилось? — спросил он.
— Я боялась, что это ты.
— Боялась?
— Да, немного. Я должна тебе сказать. Ты имеешь право знать, потому что все изменилось. Точнее, меняется. То, что между нами происходит, должно стать исключительным. Если ты хочешь встречаться с другими женщинами, со мной это не пройдет.
Бо оторвал взгляд от ее пальцев, встретился в ней глазами.
— Единственная, на кого я смотрю, это ты.
— Если что-то изменится, предупреди меня.
— Ладно, но…
— Можешь не продолжать. — Рина придвинулась к нему. — С меня и этого довольно.
* * *
Похоже, это был типичный кухонный пожар. Большой беспорядок, ущерб от дыма и копоти, второстепенные травмы.
— Жена готовит ужин, жарит цыпленка на плите, отлучается на минутку, жир воспламеняется, огонь перекидывается на шторы. — Стив кивком указал на покоробившийся от огня кухонный сервант, почерневшие стены, остатки обгорелых занавесок на окнах. — Говорит, что, как ей показалось, она уменьшила огонь, но, должно быть, она увеличила его. Пошла в туалет, ей позвонили по телефону. Думать забыла о кухне, пока не сработал детектор дыма. Пыталась тушить сама, обожгла руки, запаниковала, выбежала и позвонила в службу спасения от соседки.
— Странно, — Рина прошла по черному от сажи полу и принялась изучать следы жира на защитном щитке плиты и на стене под шкафчиками. — Звонок поступил где-то в шестнадцать тридцать?
— В шестнадцать тридцать шесть.
— Рановато для ужина. — Рина взглянула на кухонный шкаф, на поверхности которого остался безобразный след сгоревшего пищевого жира. — Так, что у нас в итоге? Она говорит, что схватила сковородку, но неудачно, разлила жир по прилавку и уронила сковородку.
Рина присела на корточки рядом со сковородкой, принюхалась к пропитанному жиром цыпленку.
— Что-то в этом роде, — подтвердил Стив. — Она говорила довольно сбивчиво. Медики обрабатывали ей руки. Заработала себе ожоги второй степени.
— Наверно, была в такой панике, что совсем позабыла схватить вот это. — О’Доннелл постучал по домашнему огнетушителю, подвешенному на крючке в шкафу для половой щетки.
— Уж больно сильное пламя добралось до занавесок, — заметила Рина. — Цыпленок жарился вот здесь. Довольно далеко. — Она остановилась у плиты. — Какой хитрый огонь: выпрыгивает из сковородки и поджигает занавески на расстоянии нескольких футов. Удивительно неуклюжая повариха! — Рина указала на поверхность плиты. — Жир побежал вот сюда, повернул, плюнул в стену. Как будто у него глаза были. А потом спохватился: «Ах, боже мой, что я наделал!» Она хватает сковородку, протаскивает ее на несколько футов в обратном направлении, разливает жир, потом бросает ее и убегает.
О’Доннелл улыбнулся ей:
— Люди вытворяют черт знает что.
— Это точно. Паршивые шкафы, — прокомментировала Рина. — Стол обшарпанный, потускневший. Оборудование дешевое, старое. Линолеум видел лучшие времена. И это еще до пожара. — Она обернулась. — Телефон прямо там, на стене. Портативная модель. Где туалет, куда она пошла?
— По ее словам, она воспользовалась тем, что рядом с гостиной, — ответил Стив.
Они прошли тем же путем.
— А тут приличная мебель, — заметила Рина. — Довольно новая, стильная. Все чисто убрано, кругом порядок. А вот и еще один телефон, на маленьком столике. — Она заглянула в ванную. — Полотенца в одной цветовой гамме, набор душистого мыла, все благоухает ароматами. Все как в журнале. Держу пари, эта кухня была соринкой у нее в глазу.
— Камешком у нее в башмаке, — уточнил О’Доннелл.
Рина подняла крышку унитаза, увидела голубую воду.
— Женщина содержит дом в такой чистоте, в такой свежести и красоте, а плита буквально заросла жиром? Мы на одной волне, Стив?
