Ирина внимательно посмотрела на скульптуру Уго. Надо же, тонкие черты лица, вполне осмысленный взгляд, этакий молодой европеец, который осваивает заморские территории. А на самом деле он выжигал целые деревни, разграблял храмы и промышлял убийствами и мародерством…
— Он обогатился, этот Уго, но потом решил, что ему дозволено все. Сбил команду из таких же, как и он сам, головорезов и стал нападать на караваны с золотом. Ему отчаянно везло, но судьба в конце концов отвернулась и от него. Уго поймали испанцы и сожгли как вероотступника. Его брат, который со своей частью награбленных сокровищ вернулся на родину, во Францию, пустил деньги на богоугодную миссию, за свой счет возвел монастырь и стал его первым настоятелем. Пути братьев разошлись, но, как опять же говорят слухи, благочестивый Ансельм, который дожил до ста с лишним лет, во время экспедиции к дольмекам самолично помогал старшему брату грабить, насиловать и убивать. Это-то и скрывают до сих пор д'Эрбервили. Они изображают Уго славным малым, благородным корсаром, который внес свою лепту в освоение Южной Америки. А аббата Ансельма выставляют чуть ли не святым. В восемнадцатом веке кто-то из д'Эрбервилей пытался начать процедуру канонизации Ансельма, с таким расчетом, чтобы потом возвести его в ранг святого, но Рим, внимательно изучив документы, отказал ему в этом. Видимо, Ансельм и в самом деле вел себя не очень хорошо, если его, отдавшего церкви все свои богатства, не пожелали посмертно удостоить такой чести.
Ирина заметила, что горожане, проходившие мимо памятника, оглядываются на них. Видимо, жителям Валло-дю-Крэ они кажутся странной парой — экспансивный, громко вещающий Ярослав Мефодьевич и она, внимательно его слушающая молодая особа. Иваницкий, заметив интерес к себе, заметил:
— Для жителей этой деревушки и Уго, и Ансельм герои, их любят и им поклоняются. Поэтому здесь не приветствуют намеки на то, что оба брата на самом деле были средневековыми бандитами и охотниками за удачей. Только один при этом прикрывался сутаной и крестом, а другой пушками и шпагой. А факт остается фактом — именно головорезы под предводительством Уго уничтожили древнюю цивилизацию дольмеков, всего в течение нескольких месяцев вывезли из их столицы все золото и ценности, разорили храмы… Выжившие дольмеки умерли очень быстро от завезенных из Европы болезней, их превратили в рабов на плантациях или с ведома церкви уничтожали как язычников и еретиков. И вот настал час истины — д'Эрбервили наконец-то вняли голосу общественности и решили рассекретить летопись Ансельма, которую аббат написал незадолго до смерти. Ему было к тому времени уже под сто, и он, находясь одной ногой в могиле, решил покаяться в совершенных грехах. За этим документом охотятся музеи и коллекционеры всего мира, поэтому потомки Уго приняли решение предать содержание манускрипта огласке во время импровизированного конгресса специалистов по дольмекам. Правда, приурочили они это торжество к пятисотлетию со дня рождения пирата Уго. Но в эти дни можно отмечать и другую, куда более трагическую дату — очередную годовщину уничтожения дольмекской цивилизации.
Что же, Ярослав Мефодьевич прав, Средние века были полны крови, жестокости и алчности. Но тайны дольмеков и их наследие не дают кому-то покоя и по сей день. Лайма убита из-за статуэтки однорукой Мелькоатлан…
Они отошли от памятника и побрели в направлении монастыря. Величественное здание из красного некогда гранита почернело, поросло зеленоватым мхом. Храм походил на строгий, уходящий в небо башнями замок. Ирина улыбнулась — при входе в монастырские ворота они столкнулись с несколькими обитателями скита — фигуры, облаченные в черные одеяния с капюшоном, прошелестели мимо них.
— Ярослав Мефодьевич, а что, монастырь до сих пор действует? — спросила Ирина.
Иваницкий охотно пояснил:
— Ну конечно, голубушка, а почему нет? Насколько мне известно, он закрывался только во времена Французской революции, когда атеизм стал официальной доктриной государства. Кстати, монастырь в те времена и сам подвергся разграблению, как когда-то столица дольмеков была разорена Уго и Ансельмом.
Они прошли во внутренний двор. Ирина удивилась — если в самом городишке Валло-дю-Крэ время замерло, то на территории монастыря оно пошло вспять. Несколько телег с впряженными в них лошадьми, прямо-таки начало XVI века!
Ирина заметила странное сооружение, которое возвышалось в центре двора. Нечто, напоминавшее фонтан или, скорее, колодец. Но если это колодец, то почему отсутствует барабан с цепью и ведро?
Профессор Иваницкий, заметив интерес Ирины к сооружению, сказал:
— Ага, я вижу, ваше внимание привлек колодец бессмертия? Еще одна достопримечательность этого городка…
Они подошли к колодцу, прикрытому сверху деревянной крышкой. Иваницкий снял ее, в лицо Ирине пахнуло сыростью.
— Монастырь покоится на известняковом основании, да и вообще эта долина полностью образована из известняковых пород. Этот колодец, если опять же следовать непроверенным сведениям, существовал в Валло-дю-Крэ всегда. Его, по преданию, вырыл сам дьявол. Вроде бы, когда нечистый оказался в этом местечке и ударил по земле раздвоенным копытом, сверкнуло пламя, ударили молнии, и образовалась эта нора, которая ведет прямиком в ад, в логово падшего ангела.
Ирина отшатнулась от колодца, ей показалось, что в темноте мелькнули красные глаза. Да нет, это наваждение, галлюцинация, бред!
— Во всяком случае, я уверен в одном: маленький Уго много раз заглядывал в этот колодец и мечтал о бессмертии. Потому что считалось: тот, кто достанет воду со дна колодца и выпьет ее, станет бессмертным. Но это никому не удавалось. До того как Ансельм построил здесь монастырь, тут было место встречи поклонников сатаны, ведьм и чародеев. Даже, помнится, был славный процесс — бедных женщин обвинили в том, что они изводят своих мужей и горожан, а также похищают младенцев и бросают их в колодец — тогда ведь верили, что на другом конце, на самом дне, обитает дьявол, который и пожирает бедных детишек… Конечно, все это ерунда, но нескольких женщин сожгли, не повезло им, так сказать…
Ирина вздрогнула, увидев странного человека, который приблизился к ней. Весь в лохмотьях, с черной повязкой на глазах, он производил впечатление нищего и бездомного. Его голова подрагивала, он что-то быстро шептал по-французски. Его худая грязная рука с длинными ногтями тянулась к Ирине. Татищева отшатнулась. Чего хочет от нее этот чудак?
— Не бойтесь, — раздался мягкий голос. Один из монахов остановился около Ирины и Иваницкого. — Это папаша Матье, он не причинит вреда, дайте ему несколько монет, и он отстанет от вас.
Получив подаяние, нищий, продолжая бормотать, отошел в сторону. Надо же, она и в самом деле попала в прошлое. Монастырь, дьявольский колодец, зловещий оборванец…
— Нищих, насколько я знаю, при монастыре держат еще со времен Ансельма, — сказал Иваницкий. — Тот приказал помогать сирым и убогим. Старался искупить свои грехи…
Ирина спросила:
— Ярослав Мефодьевич, а что на самом деле располагается на дне колодца? Ведь не преисподняя же?
