— Куда она уходит, придурок, ты знаешь? У нее же ларец, надо ее остановить!
Дверь захлопнулась раньше, чем монах или ассистент Иваницкого сумели нырнуть в проход вслед за ней. Она слышала приглушенные вопли Попондополо, который барабанил по стене с той стороны:
— Ирина, открой! Немедленно открой, а то будет хуже, когда я до тебя доберусь! Ларец принадлежит только мне! Запомни это, Татищева! Да как же открывается этот чертов механизм, говори, монах!
Ирина знала — времени у нее в запасе практически нет. Даже если монах-грабитель и не в курсе того, как открывается потайная дверь, ему с Попондополо потребуется не больше пяти минут, чтобы найти рычаг. Ирина снова увидела винтовую лестницу, которая вела вниз. Что ж, манускрипт у нее, ларец она прижала рукой к груди и надела босоножки. Она отдаст его профессору Иваницкому, который знает, что нужно делать с подобными вещами. Но почему за рукописью Ансельма охотится столько людей, в чем тут причина?
Тревожные мысли мелькали в ее голове, как всполохи света в окне летящего стрелой сквозь ночь скорого поезда. Ирина спустилась вниз и оказалась около небольшой двери. Толкнув ее, она попала в просторную комнату. В замочной скважине был ключ, Ирина моментально заперла дверь, вытащила ключ и положила его на пол. Так-то лучше, теперь преследователи, даже если и попадут в потайной лаз, не смогут пройти за ней.
В нос ей ударили запахи съестного, она задела головой чей-то труп, свисающий на большом крюке. Ирина тихо вскрикнула и только потом сообразила, что это не труп, а огромный свиной окорок. Значит, она вышла из библиотеки в монастырскую кладовую. Так и есть, бочки с вином, мешки с мукой и сахаром, в банках соленья и маринады, армии колбас и окороков. Ирина вдруг ощутила страшный голод. Но времени на то, чтобы подкрепиться, у нее не было. Она двинулась прочь, ей нужно побыстрее скрыться отсюда и выйти на волю, чтобы вернуться в отель.
Внезапно она услышала странные звуки и сопение. Она была в кладовой не одна. Ирина притаилась за большой бочкой, из которой доносился вызывающий судороги в голодном желудке аромат соленых огурцов.
— Ну не так быстро, не спеши, — рокотал кто-то по-французски. — Ой, мне щекотно. Хи-хи-хи…
— Я слышала шум, тут кто-то есть? — произнес прокуренный женский голос. Сдобный мужской голос, по которому Ирина узнала толстого хранителя библиотеки, сказал:
— Не отвлекайся, милашка, занимайся делом, я тебе платил не за разговоры, а совсем за другое. Это крысы, мерзкие серые монастырские крысы, которые шастают по кладовой и объедают окорока. Сколько я с ними боролся при помощи мышьяка и ловушек, ничто не помогает.
Ирина осторожно выглянула из-за бочки и стала свидетельницей пикантной картины: толстый монах находился в обществе девицы фривольного вида. Они явно предавались плотскому греху. Ирина хмыкнула — надо же, чем занимается уважаемый библиотекарь!
Внезапно раздался топот, потом стук с обратной стороны потайной двери, которую заперла Ирина, послышались вопли по-русски:
— Открывай, Татищева, я знаю, что ты там! Эй, монах, куда лезешь, я первый! Эта мерзавка закрыла дверь, что нам делать?
Девица взвизгнула:
— И это что, тоже крысы орут? Ой как страшно! Мамочки, это же призраки!
Монах, который был явно разочарован тем, что девица прекратила исполнять свои прямые обязанности, заохал:
— Ну и призраки, и что? Да, ходят тут всякие неприкаянные души, мы к этому привыкли, они воют и жалуются на свою страшную судьбу. Не бойся, они ничего тебе не сделают, да и я с тобой, я же, в конце концов, божий человек, если что, прогоню их крестным знамением.
Девица, не удовольствовавшись таким объяснением, стала судорожно собирать с пола разбросанные вещи.
— Я пришла сюда не для того, чтобы меня пугали привидения, — говорила она. — И где мой лифчик, ты на нем разлегся, а ну-ка поднимайся!
Ирина, выбрав момент, попыталась проскользнуть мимо к двери. В ту секунду, когда она почти была у цели, раздался вопль девицы:
— Мамочки, это что такое белое у двери? Это призрак! А-а-а!
К ее воплю присоединился крик монаха, который немедленно забормотал молитву по-латыни. Ирина, оставив порочного библиотекаря и его пассию в кладовой, побежала по большой лестнице вниз. Вот он, центральный коридор, еще один пролет, и она окажется на воле!
Она услышала громкие голоса и остановилась. Кто же там? Разговор велся по-английски. Она различила голос Ярослава Мефодьевича.
— Так вот, мой дорогой аббат, я повторяю, что не верю вам. То, что вы сегодня презентовали ученому сообществу, подделка. Я пришел к вам в напрасном желании выяснить правду, а вы утверждаете, что ничего не знаете. И почему господин д'Эрбервиль отказывается принять меня, это более чем странно, я ученый с мировым именем, я имею право знать правду!
Ирина поняла: Иваницкий пришел к настоятелю монастыря, чтобы потребовать подлинный манускрипт отца Ансельма. А манускрипт у нее в ларце, и она сегодня же отдаст его Ярославу Мефодьевичу. И не доберется до него ни алчная Зинаида, ни лживый Валера, ни тем более таинственный монах-грабитель.
— О, я прекрасно понимаю вашу точку зрения, достопочтенный профессор, но уверяю, это ошибка, тот манускрипт, который вы сегодня видели, и есть оригинал! И многие из ваших коллег в этом убеждены!
Голоса удалялись, наверное, аббат пытался выпроводить поднадоевшего ему русского профессора. Ирине пришлось ждать не меньше четверти часа, пока она решилась двинуться к выходу. Она снова оказалась на свежем воздухе. Слава богу, ночное приключение закончилось!
Но едва она произнесла про себя эту фразу, как сразу же раскаялась. Вывернув со стороны монастырской церкви к центральному входу, она опять услышала голоса, на этот раз разъяренные и ожесточенные. До нее донесся упрямый бас Иваницкого и жалкий заикающийся лепет Попондополо. Надо же, профессор натолкнулся на своего ассистента, который должен пребывать в Москве.
— И не говори мне, Валера, что ты специально приехал вслед за мной! — бушевал профессор. — Теперь мне все понятно! Боже, каким я был наивным и слепым идиотом! Сколько раз мне говорили, что ты якшаешься с Зинаидой, а я не верил! И даже эта девочка, писательница, пыталась мне на что-то намекнуть, но я никак не хотел обращать внимания на ее слова. Ты иуда, я не хочу иметь с тобой дела!
— Но, Ярослав Мефодьевич, я вам все объясню, — голос Попондополо дрожал. — Это все бабские сплетни, я не предал вас, вы же знаете, как я верен вам! Это все наветы врагов. Вы не можете отказаться от меня, а как же моя докторская…
— Пиши ее со своей подругой Треухо-Ляпиной! — серчал профессор.
— Ярослав Мефодьевич, вы вынуждаете меня пойти на крайние меры, не оставляете другого выбора…
Ирина не успела дослушать, какой такой выбор предпочел Валера, потому что со стороны церкви донеслись приглушенные голоса. Оказывается, монастырь жил ночью своей, и вполне бурной, жизнью.
