— Опомнись, Уго, — заметил я смиренно. — Ты жалкий человек и не можешь быть богом, даже языческим. Бог только один, и мы все находимся в Его великой Милости!
Но искры сумасшествия и корыстолюбия уже тлели в душе моего брата, сжигая его разум. Ему нравились те почести, которые оказывали ему в деревне. Один из индейцев, пожилой, с неким подобием короны на голове, любезно встретил Уго. Это был, верно, царь туземного племени. Уго и меня проводили на возвышение, где стояло кресло, больше похожее на трон. Брат непотребно пялился на туземных женщин, которые, не ведая стыда, были с обнаженной грудью. Две красивые девушки с опахалами стояли около трона. Уго, усевшись на него, заявил:
— Я ваш новый повелитель, вы подчиняетесь только мне!
Слова его, наверняка не понятые индейцами, произвели магическое действие. Туземцы стали биться головой о землю и, завывая, петь непонятный и дикий мотив. Это была пародия на молитву. Уго прервал их словами:
— Где золото? Давайте мне золото! Я прибыл сюда исключительно за ним!
И он поманил к себе пальцем царя племени, сорвал у того с груди толстую цепь, вероятно, золотую, и, вознеся ее к небу, воскликнул:
— Вот что мне требуется!
Украшение сверкнуло в солнечных лучах нестерпимым светом. Я зажмурился. Вождь протянул Уго золотые обручи, которые обвивали его щиколотки. А затем к трону, на котором сидел Уго, началось целое паломничество. Каждый из жителей деревни, включая детей и стариков, подходил, склонялся перед моим братом и клал золотые украшения к его ногам. Я видел, как он еле сдерживает нетерпение — его так и подмывало схватить сокровища. Перед ним росла гора золота. Матросы, обступившие трон, алчно перешептывались, указывая пальцами на полуобнаженных туземок. Наконец, когда перед Уго образовался небольшой холм из сверкающего металла, поток индейцев иссяк.
— И это все? — рассвирепел мой брат, пнув сапогом золотую кучу. — Это жалкие крохи, нехристи, я знаю, что у вас этого добра в десятки, в сотни раз больше! И я ваш новый повелитель, поэтому вы должны принести мне все свои сокровища!
Индейцы явно не понимали его слов. Тогда Уго подозвал к себе царька и сорвал с него корону, выполненную из тонкого листа золота и украшенную мелкими разноцветными камнями. Уго водрузил корону поверх своего шлема. Затем он распорядился:
— Матросы, эти еретики утаивают от нас драгоценности. Поэтому я повелеваю вам обыскать их дома. Сносите сокровища сюда, на центральную площадь.
Матросы, которых обуяла жажда наживы, ринулись с дикими криками на домики индейцев. Они врывались в хижины, выбрасывали беспомощных стариков и малых детей, срывали с них украшения. Я не мог быть безмолвным свидетелем этого погрома.
— Уго, — обратился я к своему брату, — несмотря на то что они еретики, это суть Божии создания, а ты ведешь себя с ними, как будто…
— Арман, — сказал Уго, и в его голосе я впервые услышал гнев, — ты приехал сюда, чтобы проповедовать Слово Божие, все остальное предоставь мне. Неужели ты не понимаешь, что это не люди, как мы с тобой, создания Господа нашего, а помесь обезьян? Они не заслуживают жалости, тем более что утаивают от нас золото!
Золото, золото, золото — вот единственное слово, которое правило бал в душах матросов. Не иначе как лукавый управлял этим действом — иначе как еще обозначить ту жестокость, с которой матросы добывали желтый металл. Когда одна из женщин воспротивилась приставаниям матроса, он ударил ее, да так неудачно, что убил туземку. Это была первая кровь, которая пролилась на новой земле от рук Уго и его подручных.
Я помню тишину, которая воцарилась после того, как тело женщины с глухим стуком повалилось в пыль. Жертва была молода и красива, матрос ударил ее металлической рукавицей и наверняка свернул шею. Тонкая струйка крови побежала изо рта несчастной. Я замер. Неужели Уго может смотреть на такое и поощрять убийства?
— Правильно, — сказал мой брат. — И так будет с каждым, кто посмеет сопротивляться моей власти! Обезьяны, вам это ясно?
Раздался дикий крик. Один из индейцев, видимо, супруг убиенной, бросился к ней, а потом налетел на матроса. Тот отпихнул его, и мгновенно тело несчастного дикаря пронзило несколько стрел, выпущенных из арбалетов. Индейцы, видя таинственное и новое для них оружие, снова повалились на землю.
— Теперь я вижу, что вы признаете меня своим хозяином, — сказал Уго. — Матросы, я предоставляю деревню и ее жителей в ваше распоряжение. То золото, что лежит передо мной, принадлежит мне. Все остальное, что вы отыщете, ваше. И не только золото…
Он сластолюбиво, как старый фавн, усмехнулся и взглянул на девушек, которые опахалами навевали на него прохладу и отгоняли мошкару. Я не могу описать то, что произошло далее. Это была подлинная вакханалия, бойня, колдовской шабаш, на котором люди превратились в бешеных животных и напрочь презрели заповеди морали и религии. И руководил всем этим мой несчастный брат Уго.
Матросы выдирали золотые украшения, громили языческие алтари, насиловали туземок. Я, опустившись на колени и закрыв глаза, принялся молиться. Но крики, стоны, жалобные вопли несчастных доносились до меня со всех сторон.
Грабеж и насилие длились два дня. Затем, когда деревня была сметена с лица земли, Уго провозгласил:
— Мы принесли вам цивилизацию, вы должны быть благодарны. А теперь, Арман, можешь приниматься за свою миссию!
Но что оставалось мне делать? Только погрести многочисленных убитых по христианским обрядам. Затем под охраной оружия оставшиеся в живых индейцы были крещены в католичество. И наконец-то эти несчастные отвергли свою дикую и сатанинскую лжерелигию и испытали на себе Благодать Божию.
Тем временем Уго нашел общий язык с некоторыми из индейцев. Он уже знал, как именуется золото на их языке, и умел жестами выразить то, что его интересует. Первый караван был отправлен к стоявшим на рейде каравеллам, первое золото, общий вес которого достигал пятисот двадцати фунтов, оказалось в трюмах кораблей.
— И это только начало, — сказал мне Уго, когда вторая неделя подходила к завершению. — Знаешь, что рассказали мне эти индейцы? Они уверяют, что где-то в чаще, за много дней пути отсюда, располагается город, полный золота и изумрудов. И там живут индейцы, которые полностью отличаются от них. Это и есть Эльдорадо, о котором так много говорят!
Ну еще бы, он был пленен мечтой о мифическом городе, где стоят огромные храмы, возвышаются статуи из золота с глазами из изумрудов, об озере, в которое жрецы ежедневно швыряют золотые подношения, так что дно его превратилось в подлинную сокровищницу.
— Брат мой! — сказал я Уго. — Не пора ли нам остепениться? У нас и так много золота, наша миссия увенчалась успехом, эти язычники под моим руководством приобщаются к вере. Что еще надо? Этого золота хватит, чтобы расплатиться с твоими долгами. Ты сможешь, как и хотел, снова купить большой дом…
