И сердце Карла вновь заколотилось.
— Вот ведь дьявол! — проворчал он несколько раз, зажигая свет и затягиваясь.
Завтра надо позвонить Моне и сказать, что у него снова проблемы. Он позвонит и произнесет это как можно очаровательнее, добавив щепотку бессилия. Возможно, тогда она согласится на нечто большее, чем консультация. Ведь надеяться никогда не запрещено.
Карл улыбнулся при этой мысли и втянул дым глубоко в легкие. Потом закрыл глаза и снова ощутил, что сердце ведет себя, как гидравлический бурильный молот. Он действительно болен, или как?
Обеспокоенный Карл поднялся и проковылял на первый этаж. Не лежать же ему в самом деле наверху в одиночестве в ожидании сердечного приступа.
Здесь он и рухнул. И здесь же очнулся вновь, когда Мортен со следами нарисованного на лбу иракского флага принялся трясти его.
Движение бровей дежурного врача говорило о том, что Карл упустил время. Вердикт был краток: переутомление.
Переутомление! Редкостное оскорбление, после которого последовали типичные замечания врача относительно имевшего место стресса, а затем две таблетки, погрузившие Карла в страну снов, где он пробыл до самой обедни и даже больше.
Когда он пробудился в воскресенье в половине второго дня, голова его пухла от ужасных картин, зато сердце билось нормально.
— Тебе надо позвонить Йесперу, — сообщил Харди со своего ложа, когда Карл наконец притащился вниз. — Ты в порядке?
Мёрк пожал плечами.
— В моей башке крутятся какие-то образы, от которых я не в состоянии избавиться, — ответил он.
Харди попытался улыбнуться, а Карл готов был проглотить свой язык. Вот что хреново в том, что Харди всегда рядом. Нужно хорошенько подумать, прежде чем открывать рот.
— Я тут подумал насчет Ассада, — сказал Харди. — Карл, а что ты вообще про него знаешь? Может, тебе стоит встретиться с его семьей? Не пришло ли время нанести ему визит?
— Почему ты вдруг об этом заговорил?
— А разве это не нормально — интересоваться своими сослуживцами?
Сослуживцами?! Ассад, значит, теперь его сослуживец?
— Харди, я знаю тебя, — сказал он вслух. — У тебя что-то на уме. О чем ты думаешь?
Тот скривил губы в некоем подобии улыбки. Всегда приятно, когда тебя правильно понимают.
— Я имею в виду лишь то, что я вдруг увидел его по телевизору с другой стороны. Как будто я его не знаю. А ТЫ знаешь Ассада, как ты считаешь?
— Лучше спроси меня, знаю ли я что-нибудь вообще. Кто кого, черт возьми, знает в действительности?
— Тебе известно, где он живет?
— На Хаймдальсгэде, кажется.
— Кажется?
Где он живет, какая у него семья? Какой-то перекрестный допрос, ей-богу. А ведь, увы, Харди прав. Он все еще ни черта не знает про Ассада.
— Так я должен позвонить Йесперу, говоришь? — перевел он тему.
Харди слегка качнул головой. С этой эпопеей с Ассадом он явно еще не закончил. И зачем только ему это понадобилось?
— Ты звонил, — через мгновение говорил он Йесперу по мобильнику.
— Можешь идти в кассу, Калле.
Карлом неожиданно овладел моргательный рефлекс. Парень звучал чертовски уверенно.
— Карл! Меня зовут Карл, Йеспер. Если ты еще раз назовешь меня Калле, я тут же прикинусь глухим. Я тебя предупредил.
— Хорошо, Калле. — Он почти явно засмеялся в трубку. — Посмотрим, услышишь ли ты сейчас. Я отыскал для Вигги бедолагу.
— Так. А он точно достоин двух тысяч, или она избавится от него на следующий день, выплеснув вместе с водой из ванны, как этого прощелыгу-поэта? Если так случится, можешь распрощаться со своими деньжатами.
— Сорок лет. Владелец «Форда Вектры», магазинчика и девятнадцатилетней дочки.
— Ну, ну, ну. И где же ты его подобрал?
— Я приклеивал объявление в его магазине. Это было самое первое объявление.
Ладно. Можно считать, эти деньги достались ему легко.
— А почему ты думаешь, что Вигга западет на господина Маринованная Сельдь? Неужели он похож на Брэда Питта?
— Калле, ты мечтатель. Если только после того, как Питт целую неделю проспит на солнце.
— То есть он черный?
— Не скажу, что черный, но офигенно близко к тому.
Карл задержал дыхание, пока с непогрешимой точностью излагалась оставшаяся часть истории. Мужчина — вдовец с застенчивыми карими глазами. Как раз то, что надо Вигге. Так что Йеспер притащил его на участок, кандидат похвалил картины Вигги и внезапно признал летний домик самым уютным жилищем, которое когда-либо в жизни ему доводилось видеть. Итак, сделка была заключена. По крайней мере, на данный момент они договорились пообедать в ресторане в центре города.
Карл покачал головой. Он должен быть доволен, как сам черт, а вместо этого в животе у него появилось неприятное ощущение.
Когда Йеспер закончил, он медленно закрыл мобильник и обратил взгляд на Мортена и Харди, которые смотрели на него, как две уличные собаки в ожидании подачки.
— Скрестите пальцы — кажется, мы на время спасены. Йеспер познакомил Виггу с идеальным мужчиной, так что кое-что свидетельствует о том, что мы еще можем пожить в такой компании.
Тут Мортен раскрыл рот и осторожно хлопнул руками.
— Боже, скажи-ка на милость! — воскликнул он. — И кто же этот белый принц Вигги?
— Белый? — Карл попытался улыбнуться, но вышло чересчур натянуто. — Согласно Йесперу, Гюркамаль Сингх Панну является самым темным индусом к северу от экватора.
Ему показалось, или он действительно услышал вздох облегчения, исходивший от них обоих?
Вся внешняя часть района Нёрребро окрасилась в сине-белые цвета и изобиловала в тот день опечаленными лицами. Никогда прежде Карлу не доводилось видеть сразу такое количество фанов «Футбольного клуба Копенгаген», высыпавших на тротуары и напоминавших переваренное яблочное пюре. Флаги волочились по земле, банки с пивом оказалось непомерно тяжело донести до рта, кричалки смолкли, кое-где сменившись разочарованным бормотанием, висевшим над городом, подобно крику боли, исходящему от степных антилоп гну, загнанных насмерть стаей львов.
Их футбольные кумиры проиграли «Эсбьергу» со счетом 0:2. После четырнадцати побед на собственном поле — поражение от команды, за целый год не выигравшей ни единого матча в гостях…
Город был подавлен.
Карл припарковался где-то в середине Хаймдальсгэде и огляделся вокруг. С тех пор как он патрулировал эту улицу, тут, как кротовые норы, выросло множество магазинчиков, принадлежавших эмигрантам. Жизнь кипела в них даже по воскресеньям.
Он отыскал на дверной табличке имя Ассада и нажал на кнопку. Лучше уж остаться с носом, чем получить отказ по телефону. Если Ассада не окажется дома, он отправится к Вигге, чтобы проверить, что теперь у нее на уме.
