Он пригласил ее на танец после пятиминутного визуального контакта. Она оказалась не сильно пьяной. Хороший знак.
— Говоришь, ты не из этих краев, — сказала она, остановив взгляд на его брови. — Что же ты делаешь в Виборге?
От нее приятно пахло, взгляд был твердым. Легко можно было догадаться, что именно она желала услышать в ответ. Ему нужно было сказать, что он приезжает в этот город довольно часто. Что Виборг ему нравится. Что у него хорошее образование и он одинок. Вот это все он и выдал. Спокойно, тихо, по порядку. Да он бы мог сказать все, что угодно, лишь бы сработало.
Спустя два часа они лежали в ее постели. Она — более чем удовлетворенная, а он — с уверенностью в том, что сможет прожить у нее несколько недель, прежде чем она станет задавать ему более навязчивые вопросы, чем обычно: действительно ли она ему нравится и настроен ли он на серьезные отношения.
Он избегал пробуждать в ней лишние надежды. Держался застенчиво, так что она не могла знать, из каких глубин личности появляются на свет его запоздалые ответы.
На следующее утро он встал в половине шестого, как и планировал, привел себя в порядок, осторожно покопался в ее вещах, узнав о ней много чего, прежде чем она начала потягиваться в постели. Разведена, как ему уже было известно. Взрослые дети, давно покинувшие родительский дом. И, само собой разумеется, сравнительно приличная и вполне ответственная должность в коммуне, которая, столь же само собой разумеется, отбирала у нее все силы. Ей было пятьдесят два года, и к настоящему моменту она оказалась готова ввергнуть свою жизнь в пучину приключений.
Прежде чем поставить поднос с кофе и тостами на постель рядом с ней, он приоткрыл шторы, чтобы она могла оценить его улыбку и свежий вид.
Затем она крепко прижалась к нему. Чувственно-уступчиво, с более явно очерченными ямочками на щеках, чем прежде. Она погладила его по щеке и хотела поцеловать шрам за ухом, но не успела до того, как он взял ее за подбородок и задал вопрос:
— Мне лучше разместиться в отеле «Палас» или вечером снова прийти к тебе?
Ответ был дан. Она снова нежно приникла к нему и сказала, где лежит ключ, а потом он отправился к фургону и покинул квартал таунхаусов.
Выбранная им семья имела возможность срочно заплатить миллионный выкуп, который он намеревался у них потребовать. Возможно, потребуется продажа акций, несмотря на то, что сейчас не самое подходящее для этого время, но зато эта семья в высокой степени консолидирована. Несомненно, кризисный период затруднял осуществление прилично оплачиваемых преступлений, однако, если подходить к выбору жертв с особой тщательностью, всегда можно найти выход. Во всяком случае, он рассчитывал, что у этой семьи найдутся возможности и желание удовлетворить его требование, и сделать это без лишней огласки.
Теперь с помощью своих наблюдений он хорошо изучил семью. Посетил их общину, после службы осторожно пообщался с родителями. Выяснил, сколько времени они являются членами секты, каким образом сформировалось их состояние, сколько у них детей и как их зовут, а также в общих чертах ознакомился с их распорядком дня.
Семья жила на окраине Фредерикссунда. Пятеро детей в возрасте от десяти до восемнадцати лет. Все живут вместе и являются активными членами Церкви Матери Божией. Двое старших посещают гимназию в Виборге, остальные на домашнем обучении у матери, бывшей учительницы из «Твинда»
[6]
сорока с лишним лет, которая в отсутствие иного неизбывного жизненного наполнения посвятила себя Богу. Именно она заправляла в доме, захватив светскую и духовную власть. Ее муж, будучи на двадцать лет старше, являлся одним из самых успешных коммерсантов в районе. Несмотря на то, что он жертвовал половину дохода в пользу Церкви Матери Божией, что обязаны были делать все приверженцы секты, денег оставалось немало. Все дело было в машинопрокатной станции, представлявшей собой невиданную роскошь для его собственного поколения. Зерно продолжало расти, даже когда банки заходили в тупик.
Единственной проблемой с данной семьей было то, что второй сын, который являлся приоритетным кандидатом, начал ходить на карате. Поводом нервничать являлся отнюдь не страх перед сколь-нибудь серьезной угрозой со стороны парнишки, а то, что он отсрочит выполнение плана.
Ибо именно о четких сроках шла речь, когда начинало попахивать жареным. Всякий раз.
Если не брать в расчет этот факт, в остальном второй сын и средняя дочка, четвертый ребенок по счету, обладали всем тем, что необходимо для успеха задуманного. Инициативные, они были наиболее выдающимися из детей и в большей степени, нежели остальные, задавали тон. Явно как зеницы ока для своей матери. Они являлись верными приверженцами Церкви Матери Божией, в то же время зачастую были склонны к бунту. Такие либо однажды занимают высшие посты в общине, либо подвергаются остракизму. Верующие и в то же время жизнерадостные. Идеальное сочетание.
Возможно, нечто похожее на то, каким он сам когда-то был.
Он припарковал фургон в некотором отдалении у изгороди между деревьями и сидел, не отводя от глаз бинокля, в моменты пауз в процессе домашнего образования наблюдая за детьми, когда они играли в саду рядом с фермой. У девушки, которую он выбрал, очевидно, было что-то припрятано в углу под деревьями. Что-то не предназначенное для чужих взглядов. Продолжительное время она стояла на коленях в высокой траве и копошилась там. Очередное подтверждение тому, насколько верен оказался его выбор.
Она делает что-то, чему не придают значения ее мать и предписания Церкви Матери Божией, подумал он и кивнул сам себе. Господь всегда подвергает испытанию лучшую овцу в стаде, и эта Магдалена, двенадцатилетний подросток, не является исключением.
Он провел еще несколько часов в фургоне, откинувшись на спинку сиденья и наблюдая за фермой, своим изгибом выдававшейся в Стангхеде. С помощью бинокля ему удалось ясно разглядеть модель ее поведения. Всякий раз, когда наступал очередной перерыв, она большую часть времени проводила в углу сада наедине с собой, а как только мать звала на следующий урок, что-то старательно прикрывала.
В целом девочке-подростку из семьи, посвятившей себя Церкви Матери Божией и всему ее существу, надо было уважать и соблюдать много чего. Танцы, музыка, любые печатные издания, помимо собственных брошюр секты, алкоголь, общение с лицами, не принадлежащими этой церкви, домашние животные, телевизор, Интернет — все было под запретом, и наказание за нарушение запретов было суровым: изгнание из семьи и из общины.
Он уехал, прежде чем два старших сына вернулись домой, с ощущением того, что семья вполне подходит ему. Теперь он собирался также еще раз пройтись по счетам фирмы и налоговым декларациям главы семейства, а следующим утром вновь выберется в укромное местечко у изгороди и, насколько представится возможным, проследит поведение избранных им детей.
Скоро путь назад будет отрезан, и ему доставляла удовольствие эта мысль.
