– Только не говори, – фыркнула Кейт, – что у тебя появилась очередная сумасшедшая идея.
– Милая Кейт, – усмехнулся я, – ты узнаешь меня все лучше и лучше.
– И что же ты задумал на это раз?
– То, чего никогда не совершит разыскиваемый преступник, – сказал я. – Заглянуть в местный полицейский участок.
ГЛАВА 25
«ВАШИНГТОН ПОСТ»,
29 сентября 1979 года
«Официальный представитель Комитета движения озабоченных граждан за моральную чистоту и общественный порядок Дональд Эберхарт отказался прокомментировать начавшиеся сегодня крупномасштабные сборы и учения минитменов. Между тем это пропагандистское мероприятие, еще не начавшись, сопровождается человеческими жертвами. Вчера вечером в городке Оринж-Тернпайк трое ехавших на сборы минитменов до смерти забили темнокожего горожанина, после чего устроили драку с местной полицией. Все трое были сильно пьяны...»
Стаффорд, штат Виргиния,
29 сентября 1979 года, суббота.
АНДЖЕЙ ЗАБРОЦКИЙ
На самом деле, взять штурмом полицейский участок в любой стране намного проще, чем, скажем, узел полевой связи. Ну, за исключением разве что какой-нибудь очень Южной Америки, где полицейский участок – железобетонная крепость с вооруженным до зубов гарнизоном численностью до батальона. А так – ни часовых, ни сигналки. Более того, господа полицейские, по себе знаю, никогда в жизни, ни в страшном сне не увидят, что на них могут напасть. Но для вас, господа американские полицейские, этот страшный сон скоро станет былью.
Не-ет, все-таки безнаказанность развращает. Господ комитетчиков погубила именно безнаказанность – им и в голову не могло прийти, что допрашиваемый вдруг ни с того ни с сего начнет их убивать.
Кейт долго не могла понять, зачем нам нужно пугать заевшихся тутошних «копов». Пришлось объяснить ей, что оружие (которого много не бывает) и новую машину взамен явно находящейся в розыске комитетской нам проще всего добыть именно там. А кроме того – очень удобно засветиться в одном месте, а потом быстро, пока преследователи бестолково мечутся и ищут тебя, спрятаться совсем в другом. Эх, жалко, что не побываю я в здешней Варшаве.
– Значит, так. – Щербаков остановил машину за три дома перед участком и заглушил мотор. – Я – через черный ход, вы – в парадный. Начинаем через три минуты. Часы?
– Уже сверяли.
– Ну, тогда с богом.
Да уж, весьма богоугодное дельце.
– До сих пор не могу поверить, – пожаловалась Кейт. – Я, образцово-показательный полицейский, вместе с двумя русскими сумасшедшими собираюсь напасть на американский полицейский участок. Нет, после вас меня точно в психушку запрячут.
– Это еще не самое смешное, – сказал я. – Если бы мне четыре года назад сказали, что я буду штурмовать американский участок, я бы пожал плечами и продолжил чистить автомат. А вот если бы мне сказали, что моей напарницей будет самая прекрасная женщина во всей американской полиции... Вот тут-то я бы точно покрутил у виска.
– Сомнительный комплимент, – фыркнула Кейт. – Если это вообще был комплимент. Пошли?
Стаффордский участок располагался в серой одноэтажной коробке, построенной, судя по всему, еще до войны – Мировой, а не Аляскинской. С тех пор здание подверглось паре косметических ремонтов, которые, однако, не смогли замаскировать тот факт, что подрядчик был отъявленным ворюгой. Прям как у нас.
Я спокойно взошел на крыльцо, дождался, пока секундная стрелка коснется черты, и вошел внутрь.
– Что вам...
В этот момент сидевший за столом коп наконец поднял голову и, очевидно, опознал в нас героев популярной утренней радиопередачи.
Не дожидаясь, пока он припомнит подходящую к случаю инструкцию, я сгреб его за форменную рубаху, рванул через стол, вырубил и толкнул обратно. Полежите, мистер, подумайте о бренности всего сущего.
Дверь, за ней коридор с еще парой дверей.
– Щербаков там, нам сюда. Ты справа, я слева. Раз, два...
На счет «три» я распахнул дверь, пропустил, как и подобает истинному джентльмену, Кейт и ринулся следом.
Нашим взорам открылась не очень уж большая и совсем неуютная комната, основательно загроможденная столами и шкафами. За столами зарабатывали пенсию и ревматизм трое копов, с удивлением и ужасом уставившихся в направленные на них дула.
– Слева.
Слева от двери в комнатушке располагалась застекленная будка, отгороженная жалюзи от остального мира. Стол господина Ковальчика в этой будке явно бы не поместился, даже будучи распиленным пополам, – его бы не протащили сквозь дверь.
Я прыгнул, вышиб ногой хлипкую дверку и наставил «кольт» на типа с позолоченной пятиконечной бляхой на лацкане сюртука.
– И без ковбойских шуток.
Тип в сюртуке замер, затем медленно вытащил правую руку из ящика стола.
– А вот теперь так же медленно встал и пошел. – Для пущей убедительности я повел стволом «кольта» в нужную сторону. – И ручки сложи над головой.
– Вы хоть представляете себе...
– Откроешь рот – мозги вышибу.
Тип заткнулся. Все верно – даже сантиметровое дуло кажется очень большим, когда направлено точно между глаз. Твоих. Интересно, откуда у американской полиции такая трогательная вера в свое божественное предназначение, что они препираются с вооруженными преступниками?
Я посторонился, пропустил его в зал и аккуратно рубанул по затылку. Так, на всякий случай.
– А вы чего уставились? – рявкнула Кейт на остальных копов. – К стене. Руки за голову.
Желающих поиграть в героя дня среди полицейских не нашлось. Ну и правильно. Я ничего не имел против них – в отличие от господ комитетчиков, которые сами напросились, – но при первом же подозрительном телодвижении выстрелил бы не задумываясь. И господа копы, похоже, это тоже поняли.
В коридоре послышались шаги. Я мигнул Кейт и отступил в сторону.
Шаги замерли перед самой дверью. Затем кто-то начал тихо насвистывать «Славься, Отечество».
Я облегченно вздохнул.
– Входите, – я широко ухмыльнулся, – Педро. Все чисто.
Щербаков вошел в комнату и медленно осмотрелся, задержав взгляд на валявшемся у моих ног теле.
– Живой, живой, – успокоил я. – Просто подремать прилег.
– При входе еще один, – сообщила Кейт.
– Живой?
– Ну, мы же не людоеды, – обиделся я.
Щербаков устало вздохнул.
– Иногда я в этом сомневаюсь.
Я закончил обыскивать тех копов, которые еще держались на ногах, выложил конфискованную груду железа на ближайший стол и, наклонившись, перетряхнул бездыханное тело их босса. Единственным моим трофеем стала упоминавшаяся пятиконечная бляха.
