Повоевать с Даррией не удалось. Вернее, Квинт передумал. Проктулус Сулла засуетился, извинился за оплошность, сказал, что казнил секретарей, которые «неправильно поняли и передали тот злосчастный приказ», назвал моего мужа «любимым племянником», подарил ему и наследникам в знак любви и уважения Пятнадцатую Провинцию. Мы получили дарственный документ с гербами и подписями. В общем, откупился, чтобы сидели и молчали. Я уговорила мужа, что Альбиона ему за глаза хватит.
Времена были неспокойные. Империя трещала по швам. Третья, Седьмая, и Десятая Провинции норовили восстать, поэтому Проктулус воевать с нами не хотел. Присылал множество писем и подарков. Звал в гости, наверное, чтобы заручиться военной поддержкой «любимого» племянника, но мы не поехали. В Даррию приглашали не только нас. Отец и племя кальзедонов тоже стали «дорогими друзьями» Императора. Витор покрутил пергамент, фыркнул и заявил, что ему и на Альбионе хорошо. Никто не всадит кинжал в спину. То-то и оно!
Квинт озаботился созданием регулярной армии. Альбион готовился отразить любое нападение. В любое время. Муж возглавил совет из двенадцати королей, вернее одиннадцати плюс одна королева. Друиды заверили, что Древние Боги благословили сие мероприятие. Мы заседали в Лондиниуме, в бывшем дворце Наместника. Посмеиваясь, приказала плотникам соорудить круглый стол, иногда называла мужа королем Артуром, из-за чего он нервничал и ревновал. Налоги Даррии больше не платили, но одна десятая часть доходов каждого из племен шла на военные расходы.
Пока Квинт разруливал политические и военные вопросы, разбирался с армией свободного Альбиона, я строила лечебницы, школы, открывала храмы. Налаживала экономические связи с Империей, с которой мы первое время были на ножах, а потом, когда все улеглось, стали заново торговать со всем известным миром. Как и собиралась, начала строительство порта на землях бригантов. Частенько моталась в Лондиниум через Линд, останавливаясь во дворце Вентурия. Подружилась с его молодой женой. Терпеливая женщина закрыла глаза на бывшие похождения мужа и многочисленных незаконных отпрысков, и, кажется, пара была искренне счастлива.
Мои дни были заполнены заботами и хлопотами, но каждый раз, возвращаясь домой в королевские покои Инсурима, я падала в объятия мужа. Правда, объять меня в районе талии становилось все сложнее…
Ребенок снова толкнулся. Наверное, Квинт пришел. Малыш чувствовал приближение отца, словно у них была связь крепче, чем со мной. Пришел, пришел! И вкусненькое принес! Поцеловал меня. От мужа пахло лесом, лошадью и крепким мужским потом.
– Люблю тебя, – сказал он. Кивнула в ответ, не сомневаясь в его словах. Любит!
– И я тоже.
Навсегда.
