– Дай посмотрю! – Саша протянул руку.
Прицел ПУ, четырехкратный, цел. А затвор здесь заклинило в заднем положении. Решение пришло сразу.
– Меняю на автомат, – не раздумывая, сказал Саша.
От такого предложения ополченец не мог отказаться.
Саша снял с плеча и протянул ему автомат, снял с ремня подсумок с запасными магазинами.
– Извини, патроны винтовочные отдай, они тебе ни к чему.
Ополченец отдал ему четыре обоймы, валявшиеся у него в кармане. К патронам прилипли махорочные крошки, лузга семечек. «Вот вояки!» – усмехнулся про себя Саша.
– Сергей, Иван, посмотрите за кладбищем – вдруг немцы в атаку пойдут, – попросил Саша.
Сам же зашел в полуразрушенный дом, уложил винтовку на стол и медленно, не спеша разобрал ее. Делал он это в первый раз, поэтому детали раскладывал по порядку, чтобы не ошибиться при сборке.
Он вычистил затвор и детали автоматики куском оторванной простыни, собрал винтовку. Все работало. Смазать бы еще!
Масленка нашлась в прикладе винтовки. Совсем хорошо!
Саша смазал винтовку и попробовал ход затвора. Кто сказал, что СВТ – плохое оружие? Просто чистить его надо. Он прищелкнул магазин. Пристрелять бы винтовочку надо – еще неизвестно, что этот горе-снайпер с прицелом сделал.
Он выбрался из дома, подбежал к своим.
– Ну что? Не видать немчуры. Вроде за памятником, вон там, – Иван показал направление, – шевелилось что-то.
Саша улегся за битые кирпичи. «Сейчас посмотрим, заодно и бой винтовки проверим». Прицел не ПСП, конечно, как на СВД, что во взводе у них была, потому кратность похуже.
Саша повел стволом по зарослям сирени на кладбище. В четырехкратный прицел ПРУ памятники, кресты, деревья казались совсем рядом – рукой дотянуться можно. Стоп! В прицеле мелькнула немецкая угловатая каска. Саша вернул ствол назад. Так и есть, немец за надгробием устроился – как за бруствером.
Саша подвел пенек прицела под обрез стального шлема, задержал дыхание, выбрал свободный ход спускового крючка и на выдохе дожал. Выстрел! Винтовка мягко ударила в плечо. Вот это да! Отдача намного меньше, чем у трехлинейки, а стрельба комфортнее.
Попадание было точным – да с сотни метров и из обычной трехлинейки попасть не хуже можно.
Саша осмотрел в прицел кладбище, вернее – только его переднюю, видимую часть.
Притихли немцы. Не иначе – пакость какую-нибудь замышляют, вроде атаки.
Саша повел винтовкой вправо, выискивая цель. А вот и три немца – идут от берега к кладбищу, видно, на лодке на этот берег перебрались.
Саша прицелился первому в ногу – в бедро. Выстрел! Немец упал, беззвучно разевая рот. Конечно, до него метров триста, никакой крик не долетит.
Оба немца бросились к раненому. Саша прицелился и выстрелил в спину одному, а потом – другому, с удовлетворением заметив, что попал. Спасибо конструктору СВТ: сделать подряд два выстрела – почти дуплетом – из трехлинейки он не смог бы.
Уже не спеша Саша добил раненого выстрелом в голову.
Из памяти чеченской кампании девяностых годов всплыло: тактика, которую он применил, была чисто ихней. Специально ранили нашего бойца, а когда товарищи приходили ему на помощь, безжалостно расстреливали их. Да и винтовочка хороша, зря на нее ополченец обижался. Полчаса всего-то прошло, а на счету – четыре убитых немца.
Саша потом сделал на прикладе четыре зарубки. Это, конечно, не такой счет, как у Людмилы Павлюченко – 343 убитых врага, или Максима Пасефы – 273 убитых, но начало снайперской стрельбе положено. А в снайперах ох как нуждался фронт! Но только в конце сорок первого года наконец откроются снайперские курсы и на фронте организуют снайперские команды. Набирать в них будут охотников, отличных стрелков. И это себя оправдало: за годы войны только снайперами будет убито более пятисот тысяч немцев.
Саша выбрался из развалин и подошел к Ивану и Сергею.
– В белый свет палил? Или немцев пугал? – улыбнулся Сергей.
– Да нет, винтовку опробовал.
– Ну и как?
Саша показал четыре свежие зарубки на прикладе.
– Это что за царапины? – поинтересовался Иван.
– Четырех немцев убил. Снайперы так счет ведут – ну, как артиллеристы, если тебе понятнее. Подбил танк – звездочку на стволе рисуешь.
– Это пока мы здесь лясы точили, ты четверых убил? – удивился Иван. Он уже знал немного Сашу – тот слов на ветер не бросал и зря не бахвалился.
– Времени сколько? Что-то желудок сосет, есть пора, – Саша посмотрел на часы. – Двенадцать ровно.
– Ну-ка, покажи часы.
Сергей с Иваном осмотрели диковину.
– Где взял?
– Трофей.
– Я себе такие же хочу.
– Убей фашиста и сними с него часы.
– Может, махнемся на что-нибудь, – не унимался Сергей.
– Так ты же гол, как сокол! Да я и не отдам часы, мне они нравятся.
Не говорить же им, что часы японские и куплены в обычном магазине через шестьдесят пять лет после войны.
Бойцы направились к месту расположения батальона. В нетерпении они ввалились в подвал, служивший кухней, где их встретили восторженные возгласы ополченцев.
– О, вовремя, парни! Тут на одном дворе корову миной ранило. Так мы ее дорезали и мяса наварили. Сегодня обед знатный будет!
В подвале и в самом деле пахло мясным духом.
Надо сказать, что мясом бойцов не баловали, редко оно в котелке бывало. А, учитывая, что Смоленск был почти окружен, с питанием дело обстояло совсем плохо. Немецкие танки перерезали шоссе на Москву в пятнадцати километрах от Ярцева, и уйти к своим теперь можно было только по полям да лесам, где техника не пройдет.
Мяса дали много. С черным хлебом – сытнее не бывает. Наелись от пуза. А чего не есть? Холодильника нет, в тепле мясо пропадет быстро. Вот рота корову зараз и съела.
После еды в сон потянуло, к тому же в предыдущую ночь поспать почти не удалось.
Город обороняла 129-я стрелковая дивизия генерал-майора А.М. Городнянского. На очистку кладбища от немцев направили истребительный батальон. Немцы нащупали на левом берегу уязвимое, слабое место в обороне и смогли переправиться и занять тут плацдарм.
Едва бойцы вышли из-за здания на открытое место, немцы открыли интенсивный огонь. Понеся потери, батальон отступил. Кто же в лоб без разведки, без артподготовки наступает? К сожалению, в сорок первом – сорок втором годах этим грешили не только командиры из резервистов, но и кадровые военные – людей не жалели.
С призывом «За Родину! За Сталина!» из окопов поднимался политрук. Чтобы не быть обвиненными в трусости, за ним поднимались пехотинцы – на пулеметы немцев, на танки.
