Но это ладно. Со жгучим пухом мы просто будем поосторожнее. А вот с тем, что внутри коробки, осторожничай, не осторожничай, а все равно если пересечешься, то, считай, практически смерти под косу свою шею подставил. Если задумка Дегтяря не сработает, то так мы в той коробке и останемся навеки в виде мумий, из которых кошмарные твари кровь всю до капли высосали.
– Все запомнили? – шепотом спросил Дегтярь. – Заходим – и бежим не останавливаясь. Если остановились – считай, что это будет последняя остановка. Если удастся добежать до дальней стены и все сделать, у нас будет около пяти минут. Я сейчас уже представляю, что где лежит, а тогда, признаться, растерялся. Да и струхнул, чего уж тут. Хотел бы я посмотреть на того, кто б не испугался.
– Понимаю, – прошептал я. – Сталкер не тот, кто не боится, а тот, кто боится, но все равно свое дело делает.
– Это точно, – кивнул Фыф. – Тогда я, мать вашу, точно, самый что ни на есть сталкер. Особенно сейчас, когда вижу, что там внутри.
Шам мог не только поднимать туман над сырой почвой, но и видеть сквозь бетонные стены, такой уж у него дар. И, судя по тому, как нервно подрагивали кончики его глазных щупалец, сейчас он боялся очень сильно, может, так, как никогда в жизни до этого.
– Ладно, – сказал Дегтярь. – На счет три…
И тут из черного провала входа вышел ктулху. Здоровенный, под два метра. Мощные мышцы перевивали его, словно стероидного культуриста, с которого содрали кожу. Лысая башка. Вместо ушей – слуховые отверстия в черепе. Глаза, горящие зловещей краснотой. И ротовые щупальца, очень похожие на осьминожьи. И когти длиной как раз с клинок моего ножа. В общем, жуть жуткая, кошмар нереальный.
– Почуял мой ментальный скан, – с легкой дрожью в голосе прошептал Фыф. – Очень сильный. Что-то типа начальника ихней охраны…
– Плохо, – скрипнул зубами Дегтярь. – Сейчас кликнет остальных, и…
– Фыф, тормозни его, – прошептал я, вытаскивая из ножен «Бритву», а из-за голенища берца – «Сталкер». – На четыре секунды. Я успею.
– Бли-и-и-ин… – скульнул шам. – Такого монстра…
И закрыл единственный глаз. При этом его глазные щупальца вытянулись в струнку, словно две антенны, направленные в сторону ктулху.
А я рванул вперед. С максимальной скоростью, на которую был способен, так как понимал – возможности Фыфа небезграничны, хоть и покушал он плотно, и немного даже отдохнул. На все равно я ж понимал, что этого недостаточно и удержать такое чудовище одной только силой мысли – это вам не в тапки гадить.
Но шам справился.
Ктулху, уже растопыривший ротовые щупальца, чтобы ревом позвать сородичей, внезапно покачнулся и схватился лапами за голову. Да так, что даже себе по лысине когтями полоснул, – видать, круто ему Фыф дал по мозгам ментальным ударом. Правда, я на бегу успел заметить, что из глубоких царапин даже кровь не потекла. Не успела. Они прям на глазах тут же затягиваться начали. Такая вот у ктулху регенерация. Потому и убить их крайне сложно.
Если не знаешь как.
Я – знал. Приходилось уделывать подобных тварей без помощи огнестрела. И опасное это занятие, и нелегкое, но реальное. Сейчас же требовалось именно оно – сделать монстра по-тихому, чтоб сородичи на звук наших выстрелов до поры до времени не сбежались. И для этого мне требовалось четыре секунды, чтобы добежать до врага.
Ну, может, пять…
Но пятой секунды мне Фыф не дал. Сдулся. И три банки схомяченной тушенки не помогли, и почти полная фляга спирта, которую я впоил в шама ранее, тоже не выручила. Хотя как сказать. Добежал же я до твари, просто ударить не успел.
Потому что ктулху отнял лапы от башки, срисовал меня своими красными гляделками и ударил первым.
Лупят они обычно когтями внахлест, будто косой крест в воздухе рисуют. Раз-два – и у жертвы горло разворочено так, что аж позвоночник видать. И руки заодно оторваны, если та жертва решила ими защититься. Если же попытаешься отшатнуться назад, и даже если оно получится, все равно толку не будет. Настигнет одним прыжком и по-любому свой крест прицельно повторит, на этот раз с гарантированным результатом. Правда, я ни разу сам не видел человека, кто от того креста ушел, – больно уж быстро бьет ктулху. Слышал байки про суперсталкеров, сумевших уклониться от этого удара, но, думаю, что это брехня. Все равно что от пули увернуться. В кино – запросто, в жизни – хренушки.
Поэтому я и не стал уклоняться, а прыгнул вперед, прям между лап, занесенных для фирменного удара.
От такого хода ктулху слегка офигел – разрыв шаблона работает с любой живой тварью, имеющей хотя бы зачаток мозга. И, офигевший, рубанул когтями чуть с опозданием…
Что и стоило ему жизни.
Моя голова воткнулась прям в раззявленные лицевые щупальца ужасной твари… но за долю секунды до этого два клинка моих ножей вонзились в слуховые отверстия ктулху, пронзив мозг с двух сторон. Я прям кожей почувствовал, как мои ножи чуть не встретились клинками внутри лысой башки чудовища. Признаться, не хотелось бы, чтоб встретились, – моя «Бритва» клинок «Сталкера» запросто испортить может. Потому я и повернул их в башке монстра так, чтоб лезвия друг дружку не зацепили.
Чушь, конечно. Мою голову облепили смертоносные щупальца, того и гляди в спину вонзятся длиннющие когти, а я думаю о том, как бы один мой нож не повредил второй. А о чем еще думать в горячке боя? Правильно, об оружии. Или о женщинах. И то, и то отвлекает, страх прогоняет, заставляет работать на рефлексах. Потому что если начать думать о том, что вокруг тебя и с тобой происходит, можно элементарно с катушек соскочить от ужаса.
Ножи повернулись с натугой. Я чувствовал ладонями, как клинки ломают хрупкие кости и хрящи слуховых проходов, как рвут извилины, которых у ктулху почти столько же, сколько у человека, – как-никак, предки-то у нас общие. А еще я чувствовал, как стремительно обмякают стальные мышцы чудовища, которого быстро убить можно только одним способом – превратив его мозг в кашу. Правда, даже из автомата это сделать непросто, лобная кость монстра втрое толще человеческой. А вот двумя ножами в ушные отверстия получилось в самый раз. Тихо, быстро и эффективно. Правда, сейчас мои волосы воняли тухлой кровью, а руки были по локоть в бело-алой слизи, хлынувшей из ушей. Но это уже детали. К моим ногам медленно сползало тело одного из самых ужасных чудовищ Зоны, я видел, как тухнет в его глазах красный огонек, и при этом мог поклясться, что вместе с этим огоньком гаснет недоумение, застывшее в крохотных зрачках мертвого ктулху.
Позади меня раздался топот.
– Круто ты его, – выдохнул мне в ухо Дегтярь. – А теперь автомат к бою, и пошли, сталкер. Главное – впереди.
…Впереди же был вход в бетонную коробку со следами сорванных петель на косяке, а за ним – чернота тоннеля, под наклоном уходящего вниз. Чернота, до тошноты воняющая сыростью и сладковатой мертвечиной. Кто не нюхал этого концентрированного запаха разлагающейся плоти, тому не объяснить его странно-одуряющего воздействия. Через весьма непродолжительное время глоток чистого воздуха начинает казаться несбыточной мечтой… Но, судя по рассказу Дегтяря, как раз и было у нас очень непродолжительное время для того, чтобы осуществить задуманное. Потому сейчас и бежали мы со всех ног, благо когда дорога идет под уклон, это не особо сложное дело. Неслись, стараясь не дышать… и при этом не переставая удивляться странному, поразительному факту.
