О Марии… И о той пятиглазой твари, которая захватила ее вместе с Настей. Удастся ли мне снова зарядить «Бритву» и вернуться в мир Кремля? И если удастся, то не поздно ли будет? Время-то идет, и кто его знает, для чего тому супершаму наши девчонки? Может, на пропитание. Запросто, кстати, с учетом пристрастий этой породы к свежей крови. Конечно, если так, я его голыми руками рвать буду, только девчонок-то не вернешь… И как после этого нам с Фыфом жить-то, осознавая, что не уберегли самое дорогое, что у нас есть?
Впрочем, в любой напасти есть и свои плюсы из серии «нет худа без добра». Например, в Зоне не получается долго предаваться мрачным мыслям. Картины постоянно меняются: аномалии, враги, друзья, стычки, торговля, мутанты, снова аномалии и так далее. Все это отвлекает от грузящих раздумий, глуша любую депрессию на корню. Кстати, хорошее лекарство от хандры, гораздо эффективнее всяких там прозаков. На пару дней отправить любого суицидника в Зону, и излечится он гарантированного от своего недуга. Если сумеет выжить, конечно…
– А тут мы срежем, – прервал мои размышления Дегтярь, выворачивая руль влево. – Держитесь.
Не скажу, что ехать по разбитому шоссе было одно удовольствие. Но тащиться по целине, прыгая на кочках и проваливаясь в колдобины, – так это я вообще не люблю.
– И д-д-далеко мы так у-уедем? – поинтересовался Фыф, отсчитывая зубами рытвины.
– Терпите, сталкеры! – хохотнул Дегтярь. – Сейчас выедем на секретную тропу – надо ж как-то обгонять пиндосов. Если Кречетов не наврал, мы их на выезде из Новошепеличей возьмем.
– Новошепеличей? – переспросил я. – Так, насколько я помню, во время аварии через это село прошел северный след радиоактивного заражения, и теперь там какая-то жуть жуткая.
– Угу, – отозвался бывший полковник. – Вот и посмотрим, как пиндосы через ту жуть к себе на базу проберутся.
Еще через несколько минут наших страданий «газик» выехал на «секретную» дегтяревскую тропу – узкую дорогу, некогда сложенную из бетонных плит. Сквозь стыки между серыми прямоугольниками проросла такая же серая трава Зоны, но ехать по этому покрытию было можно вполне.
– Скоро будем на месте, – сказал Дегтярь, вновь определяя свой пулемет на привычное место – сошки уперты в капот, ствол смотрит вперед. – Готовьтесь.
– Это мы запросто, – подмигнул единственным глазом Фыф. – Вы ж только скажите.
И пододвинул к себе поближе ящик с гранатами, уже снаряженными запалами.
Впереди маячила дубовая рощица, состоящая из деревьев, скукожившихся от радиации и похожих на инвалидов, выпрашивающих милостыню.
– Сразу за рощей и будет… – начал было Дегтярь, но договорить не успел.
Из-за деревьев послышались крики, и сразу за ними – беспорядочные выстрелы. Которые, впрочем, быстро стали профессионально-упорядоченными. Судя по звуку, там, за рощей, гулко, короткими очередями работали три пулемета. Им аккомпанировал примерно с десяток автоматов, тявкающих коротко и зло. Это в кинобоевиках герои прицельно молотят длинными очередями. В реальной жизни при огневом контакте опытные люди стреляют коротко, по два-три патрона – если, конечно, не стоит задача подавить противника огнем.
Но сейчас у невидимых вояк такой задачи не было. Молотили явно на поражение видимых целей – причем, что странно, те цели, похоже, по ним не стреляли…
– Слышишь? – спросил я Дегтяря.
– Ага, – отозвался тот. – Похоже, пулеметы амеровские – у их крупнокалиберных выстрел звучит хлипче, чем у наших.
– Поехали, глянем, что ли? – предложил Фыф. – Они щас нас точно не заметят, заняты.
Справа от рощи находился пригорок, густо поросший сочным бурьяном высотой в рост человека. Если за ним встать, нас точно не видно будет, а мы сможем рассмотреть, что там происходит.
– Поехали, – кивнул Дегтярь, плавно нажимая на газ.
Не прошло и минуты, как мы уже стояли на облюбованном месте и меж метелок травы, щедро подпитанной плодородной радиацией, смотрели на довольно необычную картину.
Это и вправду был отряд тех самых «зеленых беретов», о которых говорил Кречетов. Правда, сейчас элитные заокеанские спецназовцы выглядели не столь браво, как в фильмах о Джоне Рэмбо. Небольшой отряд теснили мутанты, плотной стеной наступавшие со стороны деревни Новошепеличи, бревенчатые дома которой зияли глазницами разбитых окон в полукилометре от места битвы.
И мутанты эти были ужасны с виду.
Когда-то, наверно, эти куски красно-черной плоти были быками, коровами и овцами. Сейчас же узнать в этих кошмарных тварях мирную мясо-молочно-шерстяную скотину было весьма затруднительно.
Теперь это было просто красное, бугристое мясо на мощных ногах, из которого во все стороны торчали белесо-зеленоватые черви толщиной с мою ногу. На каждый мясной носитель приходилось по два десятка червей, которые, похоже, им и управляли. Причем при таком количестве примитивных мозгов на одного носителя свалить его было достаточно сложно – пока ноги не отстрелишь или покуда все гибкие отростки в кашу не перемелешь, мутант будет переть вперед, словно бык на красную тряпку.
– От твою мать, а, – проговорил Дегтярь, чесанув затылок пятерней. – Прикиньте – в Новошепеличах после аварии экспериментальную ферму устроили. Выращивали на ней скотину и исследовали, как на нее радиация влияет. И параллельно проводили исследования американского чуда – калифорнийского червя, с помощью которого собирались очищать землю от радионуклидов. А потом вести из этого села перестали поступать. Вон оно как оказалось… Доэкспериментировались…
Я слушал Дегтяря краем уха – то, что разворачивалось сейчас перед моими глазами, было важнее истории об очередном неудачном эксперименте ученых. Там, в пятистах метрах от нас, мутанты убивали людей. «Зеленым беретам» пока еще удавалось сдерживать лавину мутантов расчетливо-грамотным огнем, но среди амеров уже были потери.
Видимо, муты ударили неожиданно – перевернутый головной «Хамви», перекрывший путь небольшой колонне из трех аналогичных автомобилей, говорил сам за себя. Ломанулись, перевернули машину, и пока «береты» сообразили, что происходит, черви шустро выдернули людей из машины и тут же принялись высасывать из них все соки. Вон один носитель валяется, практически разорванный пополам крупнокалиберной очередью, а на спине у него корчится амер, в тело которого вонзились с полдюжины червей. Носитель сдох, а паразиты отделились от него и продолжают жить и питаться. И «береты» по ним не стреляют – своего, что ли, спасти надеются? Так это зря, вон он как сдулся, наполовину уже в мумию превратился, а все еще живой… Жуткая смерть. Я б лучше пристрелил, чтоб человек не мучился.
Всего по полю было разбросано десятка два дохлых носителей, и между ними я заметил еще три амеровских трупа. Эти были высосаны дочиста. Просто мумии в эффектной штатовской униформе.
Остальных мутов, числом около полусотни, «береты» буквально «держали» на очередях, как много столетий назад на рогатине удерживал охотник разъяренного медведя. Но уже было понятно – амерам не выстоять. Уставшим и потрепанным воякам после боя с фанатиками, охраняющими Монумент, требовались санитары, а не новые приключения. Примерно у половины «беретов» на конечностях наблюдались повязки разной степени окровавленности – понятное дело, фанатики Монумента так просто с добычей не расстались бы.
