А еще я видел, как рука Кречетова тянется не к пистолету Стечкина, как можно было ожидать. Нет, эта рука быстро, слишком быстро для немолодого ученого нырнула за пазуху и потянула наружу что-то очень знакомое, уже виденное мною ранее…
Но стрелять я начал раньше, чем осознал, что же такое пытается вытащить Кречетов. Рефлексы всяко быстрее осознанных действий – в бою пока будешь думать да разбираться, что к чему, тебя просто завалят как кабана. Вот и выходит, что убийство на опережение – это всегда рефлекторное занятие, не имеющее ничего общего с мыслительным процессом…
Первая пуля, выпущенная из моей винтовки, пробила запястье Кречетова, и то, что он почти вытащил наружу, вывалилось из гибких пальцев и начало медленно падать вниз… Ученый попытался нагнуться за странным предметом, но я продолжал стрелять. Причем не в голову, а в живот, выстрел за выстрелом, пуля за пулей, нимало не заботясь о том, что вот-вот очухается пристяжь Кречетова и либо нашпигует меня свинцом, либо ментально размажет по автомобилю. Это – неважно, это все будет позже на полсекунды. А сейчас мне нужно только одно – стрелять в ученого со сползшей с лица улыбкой, стрелять как можно быстрее… Выпущенных мною пуль с лихвой хватило бы для того, чтобы убить обычного человека. Но Кречетов продолжал стоять на ногах, лишь его тело дергалось от пулевых ударов…
И тут начал стрелять Дегтярь. Я видел, как раскаленный пунктир потянулся к телу ученого, как отбросил его назад, на вертолет, и как по правому борту «крокодила» расплываются зеленовато-желтые пятна, совершенно непохожие на человеческую кровь…
Внезапно я услышал, как справа от меня что-то лопнуло. Тоненько так, еле слышно. Но от этого звука у меня мороз по коже пробежал и холодный пот прошиб. Просто понял я, что это лопнуло. Та самая струна, которую я чувствовал все это время. А сейчас всё, нет ее больше. И Фыфа – нет… Не выдержал шам напряжения, перегорел, словно лампочка, светившая слишком ярко. И не «держит» больше никто ни армейских сталкеров с пулеметами, ни карликов-псиоников… которых, впрочем, «держать» было уже не нужно.
В моей супервинтовке закончились патроны – затворная рама зафиксировалась в заднем положении. И Дегтярь не стрелял больше, лишь тихо матерился – похоже, его пулемет снова не вовремя заклинило. Что ж, хороший расклад. Четыре пулеметчика и два телекинетика – это простая и легкая смерть. Если, конечно, они решат убить нас немедленно.
Но ни те, ни другие делать этого не торопились. Они просто стояли, недоуменно хлопая глазами, словно только что проснулись.
И, похоже, это было действительно так. Потому что возле вертолета лежало мертвое тело, никоим образом не похожее на труп Кречетова. Оно вообще не было похоже на человека.
Верхняя часть головы, которая нехило приложилась о бронированный борт вертолета, просто отвалилась, как сваливается шлем с головы убитого солдата. А из ворота камуфляжа торчал бесформенный обрубок, совсем не похожий на человеческую голову.
Две трети обрубка занимала раззявленная пасть, просто черный провал без намека на зубы. А над ней – глаза. Абсолютно круглые, паучьи какие-то. И много их было, тех глаз. Черных, ничего не выражающих, опоясывающих «голову» по кругу, будто кто-то бусы из «черных брызг» на нее одел навроде короны.
А еще рядом с уродливым трупом лежал предмет, похожий на электрический фонарь с затейливой рукоятью и широкой линзой. Помнится, американский сталкер Рэд Шухарт как-то говорил мне, что некий матерый скупщик хабара в Хармонте предлагал за этот предмет любую сумму, которая уместится на листке чековой книжки…
– Твою мать… – нарушил повисшую тишину Сатрап, самый здоровый из армейских сталкеров – похоже, их командир. – Нет, ну твою ж мать, а? Ни хрена не помню. Блин… Как мы вообще тут оказались-то?
– По ходу, вас этот мут под контроль взял, – сказал я, спрыгивая с автомобиля и подходя ближе к трупу псевдо-Кречетова. – Сильнейший псионик. «Мусорщик». Слыхал про таких?
– Точно, блин… – простонал Сатрап. – Слыхал. Жуть жуткая. И башка гудит, будто по ней кувалдой треснули. А это чего такое?
Он ткнул пальцем в предмет, который я подобрал возле трупа «мусорщика».
– Фонарик, – сказал я, затыкая за пояс «смерть-лампу». – Заберу на память о том, как мы вас от этой твари спасли.
Сатрап сразу как-то сник. Даже если он и заподозрил чего насчет «смерть-лампы», стоящей целое состояние, то напоминание о Долге Жизни вернуло его к реальности. Здесь, в Зоне, Долг Жизни – святое. И пока его не отдашь, убивать спасшего тебя никак нельзя. Нарушишь Закон Долга – и сам непременно умрешь, очень скоро и очень болезненно. Зона позаботится, и в это все верят свято. Потому что тех, кто не верил, давно уже расплющило-перемололо в аномалиях, либо мутанты их сожрали, либо сгнили они в какой-нибудь яме, свалившись в нее и сломав при этом ногу. У Зоны много вариантов наказания для тех, кто не чтит ее неписаные Законы.
Я же вытащил из-за голенища «Сталкер», нагнулся и перерезал веревки, стягивающие запястья и ноги Мутанта. После чего подал ему РУКУ
– Ну, здорово, друг. Вставай, хватит валяться.
Ладонь у Мутанта оказалась холодной – так всегда бывает, когда конечности долго перетянуты путами. Покряхтывая, бывший пленник псевдо-Кречетова поднялся на ноги.
– Ну, наконец-то, – проворчал он. – Я уж думал, вы меня бросили.
– Зря ты так думал, – сказал я. – Мы своих не бросаем.
– Да знаю я, – вздохнул Мутант. – Ладно, пошли, что ли, поможем вашему другу.
– Боюсь, ему уже ничем не поможешь, – покачал я головой.
– Зря ты так думаешь, – хмыкнул Мутант – вернее, его левая голова. Правая в это время, по обыкновению, продолжала дрыхнуть.
Мы подошли к автомобилю. Дегтярь уже успел расчистить заднюю сидушку от ящиков и цинков и положить на нее Фыфа – бледного, как сама смерть.
– Похоже, он и вправду умер, – задумчиво произнес Мутант. – Но, к счастью, недалеко ушел по Серой дороге.
И, скосив глаза направо, негромко произнес:
– Братишка, подъем. Нужна твоя помощь.
На мгновение вокруг повисла мертвая, словно искусственная тишина. А потом я увидел глаза «братишки». Абсолютно белые, ничего не выражающие глазные яблоки уставились на Фыфа.
Мне показалось, что воздух вокруг зазвенел. Краем глаза я увидел, как двое карликов-телекинетиков, до этого с интересом наблюдавших за происходящим, как по команде сорвались с места и скрылись в густых зарослях разросшейся травы. Следом за ними потянулись армейские сталкеры. Правильный рефлекс. Если в Зоне происходит что-то непонятное, лучше держаться от этого подальше. Жаль, что я в силу своей упрямой натуры так редко следую этому простому правилу.
Напряжение нарастало. Пространство вокруг Фыфа слегка исказилось, словно мы смотрели на него сквозь какую-то призму.
– Ничего… не получается… – прошептал безгубый рот левой головы Мутанта. – Брат… помоги…
