В христианстве грех – это не просто случайный проступок или ошибка, а нечто большее. Ведь грех противоречит человеческой природе (раз Бог создал людей по своему образу и подобию). Соответственно, служители церкви полагают, что нормальный, здоровый человек не может грешить, а если он так поступает, значит, он во власти болезни или врага человеческого – Сатаны, и задача церкви – излечить его от духовного недуга. «Лечение» грехов в разные эпохи проходило по-разному – молитвой, постом, а когда-то огнем и пытками. Бывало, что больной отдавал при этом Богу душу, но это считалось лучшим, чем если бы человек остался жить, а душой завладел бы Дьявол.
Излечиться от греха может и сам человек, если покается – то есть признает свою вину, и будет стремиться искупить свой грех. Поэтому во многих версиях христианства широкую практику получила исповедь, во время которой человек мог получить прощение грехов от самого Бога (при участии и посредничестве священника). Человек, который покаялся в своих грехах, должен в дальнейшем избегать греховной жизни и за это получает прощение.
Грехи делятся на общечеловеческие и индивидуальные. Общечеловеческие грехи начинаются с первородного греха, совершенного Адамом и Евой, за которым последовали миллионы греховных поступков других людей. Согласно христианским воззрениям, Иисус Христос своими муками и смертью искупил грехи человечества, в том числе первородный грех наших мифических прародителей – Адама и Евы. Индивидуальные грехи набирает по ходу своей жизни каждый человек, он же сам и расплачивается за них в этой жизни и после смерти. В соответствии с догматами христианской церкви воздаяние за индивидуальные грехи наступает после смерти человека, в соответствии со своими делами, мыслями и поступками после смерти человек попадает либо в рай, либо в ад.
Вот женщину я обнимаю,
Она ко мне льнет, пламенея,
А Ева, я вдруг понимаю,
И яблоко съела и змея.
Игорь Губерман
Первородный грех – христианский богословский термин, впервые введенный в обиход cвятым Августином, означает первый грех, совершенный в раю прародителями человечества Адамом и Евой. Понятие «первородный грех» в христианской религии понимается в двух смыслах – как один конкретный поступок (нарушение Божьей заповеди первыми людьми) и как общий признак испорченности (греховности, порочности) человеческой природы, который распространился на всех людей на Земле. Второе значение, по-видимому, является отражением принципа мести, существовавшего у древних иудеев и не совпадающего с ныне существующими представлениями о правосудии. Ведь, согласно этой концепции, возникает презумпция виновности, и рождающиеся ныне младенцы заранее обречены на вину за чужой грех, совершенный другими людьми тысячелетия назад. Данный взгляд на порочность человеческой природы прослеживается как в сочинениях христианских богословов, так и представлен в священных книгах христиан – Библии. Например, в Псалтыре есть такие слова царя Давида: «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя».
[6]
В результате первородного греха люди перешли от состояния всеобщего счастья и невозмутимого блаженства к страданиям и тяготам земной жизни. Они подвержены болезням и смерти, а их мысли и дела проникнуты грехом и злом.
Тициан. Грехопадение
Однако не все богословы придерживаются такого мнения. В частности, еще в IV–V веках. Пелагий выступил с опровержением такого взгляда на всеобщую греховность людей. По происхождению он был кельтом, родился на Британских островах, и в начале V века попал в Рим. Там он был поражен нравственной распущенностью как мирян, так и священников, которые погрязли в самых разнообразных пороках, но легко мирились с ними, оправдывая свое поведение немощью человеческой природы перед неодолимой силой греха. Это была очень удобная позиция – «Я грешу не потому, что не могу сдерживать свои плохие помыслы, а потому, что получил от Адама семя греха». С такой исходной установкой римским священникам было легко предаваться разврату, обжорству и гневу, а кроме того, всегда был повод обвинить паству в грехе, а потом дать людям возможность принести покаяние (не забывая о дарах святой Церкви). Пелагий выступил против такой позиции, утверждая, что грех не предопределен заранее, и любой человек может (если сильно захочет) его избежать. Он утверждал, что человек вовсе не греховен по своей природе, а скорее добр, и может в течение своей жизни или придерживаться праведного образа жизни, или уклоняться от добра в сторону зла и греха. Пелагий утверждал, что когда человек часто совершает плохие поступки, то приобретает привычку к греху, которая становится его «второй природой», но изначальной и фатальной греховности людей не существует. Обладающей свободой воли человек может успешно бороться с грехом и жить праведной жизнью.
Пелагий признавал первородный грех, но лишь как дурной пример, поданный Адамом и Евой, а не как «печать проклятия», возложенную на все бесчисленные поколения людей. Его позиция по отношению к Иисусу Христу так же была далека от канонической. Он считал, что Иисус Христос не столько искупил грехи всех людей, сколько показал своим примером путь к праведной жизни. По мнению Пелагия, человек спасается не с помощью церковного благочестия, а с помощью непрерывной внутренней работы над своим нравственным совершенствованием. Человек сам спасается, так же, как сам и грешит.
Такая позиция Пелагия не могла не вызвать недовольство у церковных иерархов того времени, тем более что его ученик Целестий начал активно проповедовать учения своего учителя и вступил в открытую конфронтацию с африканскими епископами. Целестий довел учение Пелагия до логического конца, и выводы, к которым он пришел, шокировали церковников и были оценены ими как неприкрытая ересь. Целестий утверждал, что Адам не был изначально бессмертным и умер бы, даже если бы и не согрешил. Что грех первых людей есть их собственное дело и не может быть вменяем всему человечеству; что младенцы рождаются в состоянии невинности и не нуждаются в искуплении грехов и крещении для получения вечного блаженства; что до Христа и после него бывали люди безгрешные и т. д. Поэтому неудивительно, что в 430 году на Вселенском соборе в Ефесе пелагианство было осуждено как опасная ересь.
Хотя если задуматься, то по-прежнему не понятно, почему новорожденные с самого начала жизни оказываются виноватыми в том, чего не совершали? Идея Ансельма Кентерберийского и Фомы Аквинского о том, что Бог был настолько оскорблен поступком прародителей, что решил покарать весь человеческий род таким способом, может быть принята, только если придавать Богу такие чисто человеческие черты, как раздражительность, обидчивость и мстительность. Если же считать Бога высшим, мудрым и нравственно совершенным существом, то становится не понятно, как мог Творец столь «по-человечески» отнестись к первому и единственному (на тот момент) проступку своих подопечных.
Грешники смертны,
