Можно рассматривать разные аспекты отношения к греху алчности со стороны общества, но вот что интересно: люди в целом склонны снисходительно относиться к проявлению алчности, соединенной с расточительностью, но всегда осуждают комбинацию алчности со скупостью. То есть если кто-то «хапает» деньги сверх меры, а потом щедро тратит налево и направо, то люди его простят, а вот если кто-то, получив богатство, проявляет скупость, то в людском мнении он получит самые нелицеприятные оценки. Примером данного тезиса может служить римский император Веспасиан – тот самый, который первым ввел налог на общественные уборные. Когда его сын Тит начал обвинять отца в мелочности и скупердяйстве, Веспасиан высыпал перед ним груду золотых монет и предложил определить, какие из них были получены путем того постыдного налога. Когда Тит не смог этого сделать, Веспасиан ласково похлопал его по плечу и произнес знаменитую фразу «Non olet», что на латыни означало – «Деньги не пахнут, сынок».
Вот что пишет про отношение граждан империи к Веспасиану римский историк Светоний: «Единственное, в чем его упрекали справедливо, это сребролюбие. Мало того, что он взыскивал недоимки, прощенные Гальбою, наложил новые тяжелые подати, увеличил и подчас даже удвоил дань с провинций, – он открыто занимался такими делами, каких стыдился бы и частный человек. Он скупал вещи только затем, чтобы потом распродать их с выгодой; он без колебания продавал должности соискателям и оправдания подсудимым, невинным и виновным, без разбору; самых хищных чиновников, как полагают, он нарочно продвигал на все более высокие места, чтобы дать им нажиться, а потом засудить. Говорили, что он пользуется ими, как губками, сухим дает намокнуть, а мокрое выжимает.
Одни думают, что жаден он был от природы, другие, напротив, полагают, что к поборам и вымогательству он был вынужден крайней скудостью и государственной и императорской казны: в этом он сам признался, когда в самом начале правления заявил, что ему нужно сорок миллиардов сестерциев, чтобы государство стало на ноги. И это кажется тем правдоподобнее, что и худо нажитому он давал наилучшее применение.
Император Веспасиан
Щедр он был ко всем сословиям: сенаторам пополнил их состояния, нуждавшимся консулярам назначил по пятьсот тысяч сестерциев в год, многие города по всей земле отстроил еще лучше после землетрясений и пожаров, о талантах и искусствах обнаруживал величайшую заботу. Латинским и греческим риторам он первый стал выплачивать жалованье из казны по сто тысяч в год; выдающихся поэтов и художников, как, например, восстановителя Колосса и Венеры Косской, он наградил большими подарками; механику, который обещался без больших затрат поднять на Капитолий огромные колонны, он тоже выдал за выдумку хорошую награду. Званые пиры он также устраивал частые и роскошные, чтобы поддержать торговцев съестным. На Сатурналиях он раздавал подарки мужчинам, а в мартовские календы – женщинам. Все же загладить позор былой своей скупости ему не удалось. Александрийцы неизменно называли его селедочником, по прозвищу одного из своих царей, грязного скряги».
[128]
Как грех алчности портит людей
Жадность до денег, если она ненасытна, гораздо тягостней нужды, ибо, чем больше растут желания, тем больше потребности они порождают.
Демокрит
Человек в день должен съедать примерно 1 кг разнообразной пищи, но он не может съесть больше определенного количества без вреда для здоровья. Точно так же дело обстоит и с одеждой. Плохо иметь единственную рубашку, но если их сотня, то утреннее одевание станет проблемой. Когда же человек становится рабом своей алчности, то вся его жизнь превращается в погоню за все новыми и новыми благами, пока раздраженная Фортуна не ставит точку в этом соревновании с самим собой. Поэтому для любого человека очень важно уметь контролировать и ограничивать свои желания, сохраняя господство разума над страстями.
Ниже мы вспомним двух героев российской истории. Первый из них, на самом деле, принес своей стране много пользы, но, подцепив где-то вирус жадности, со временем погиб от этой болезни. Второй герой (я бы даже назвал его «антигероем») прославился тем, что без колебаний мог жертвовать на поле боя сотнями тысяч солдат, а потом виртуозно писать мемуары о своем полководческом таланте. Эти два человека, разделенные двумя столетиями, были очень разными людьми. Но жадность сгубила обоих.
Александр Данилович Меншиков – российский государственный деятель. Российский историк Костомаров пишет, что Меншиков был самым преданным и самым полезным сподвижником Петра I. Его необыкновенная энергия, жажда деятельности и желание сделать больше, чем кто-либо проявилась с самой первой его встречи с царем. Необыкновенная живость характера и служебная верность отличали его среди всех приближенных Петра, но вместе с тем с самого начала у него начала проявляться жадность к деньгам, стремление ко всему, что доставляет богатство и влияние в обществе. Эта неуемная алчность, проявленная во многих моментах жизни Меншикова, была заметна всем и особенно Петру, который с горечью смотрел на проделки своего любимца.
В. И. Суриков. Меншиков в Березове
Начиная с 1713 года Меншиков, уже ставший к этому времени светлейшим князем, непрерывно находился под следствием. Выпутавшись из одной неприглядной истории, он тут же попадал в другую, каждый раз раскаивался, уплачивал штрафы, давал Петру клятву, что больше воровать не будет. Но жадность всякий раз брала свое, и Меншиков никак не мог остановиться, несмотря ни на явную угрозу быть сурово наказанным. Петр был, конечно, в курсе его приобретений и видел все: и роскошный дворец в столице, и его безумно дорогие экипажи, и устраиваемые им приемы, – все свидетельствовало, что фаворит царя воровал. Не отрицал этого и сам Александр Данилович. Будучи уличенным во время следствий, он не отказывался, что брал, но говорил, что казенные деньги брал для себя, а свои деньги расходовал на нужды казны царской; при этом признавался, что брал иногда больше, чем давал. Петр воспитывал его кулаком, своей тростью, наложением штрафов либо домашним арестом, а в случае особо тяжких провинностей – конфискацией части его многочисленных имений. Князь без особого труда вносил в казну десятки или сотни тысяч рублей, чтобы тут же восполнить эту утрату новым воровством – государственных средств.
Взлеты и падения фаворита часто чередовались один с другим, но он не расстраивался, так как был от природы оптимистом и обладал твердостью духа и жизнерадостностью. Возможно, предпоследний плохой поступок, ставший предметом специального расследования, был связан с самовольным захватом земли. После Полтавской битвы Меншиков получил от гетмана Скоропадского город Почеп, но он захватил и много земель дополнительно к этому городу, что вызвало жалобу к царю. В ответ он писал Петру: «Признаюсь перед вашим величеством, что захватил лишнюю землю и оправдаться нечем перед вами». Всякий раз, когда Петру приходилось сталкиваться с очередным воровством своего ближайшего сподвижника, император не мог не вспомнить о всех годах дружбы с ним, но все же Петр часто наказывал своего друга.
