Кто-то вытащил Кэри и теперь держал ее крепко, спрашивал… а она не понимала, о чем ее спрашивают, но лишь смотрела на мужа.
– Все будет хорошо, леди. – Ее держали, не позволяя подойти. – Это же просто огонь, а чешуя толстая…
…толстая. Крепкая.
– Сейчас погаснет…
Не гасло, держалось, и Брокк, должно быть, устав, просто лег на снег.
– Простите, леди. – Руки разжались, и Кэри позволили сделать шаг, хотя если бы не сопровождающий, она бы рухнула в снег.
И рухнула.
И встала, отряхивая его с юбок. И сделала шаг, проваливаясь в истоптанный сугроб, выбираясь и снова проваливаясь.
– Осторожно, леди. – Ее не оставят одну. И помогут, если попросить, но Кэри не просила. А поляна заполнялась людьми.
Они выходили из темноты, один за другим, раскатывали по краю веревку с красными лентами, переговаривались вполголоса и выглядели донельзя занятыми.
Где они были раньше?
– Брокк? – Кэри присела рядом со зверем, и тот оскалился, зарычал. – Оно уже погасло почти… безопасно…
Пламя оставило на чешуе черные потеки копоти.
– Больно? – Она дотянулась до морды, и холодный нос ткнулся в ладонь, успокаивая.
…терпимо.
И он и вправду успел обернуться, но будь чешуя тоньше… будь он вовсе человеком, то… за что?
Кэри не знала. Она сидела на снегу и гладила мужа. А он блаженно щурился.
– Простите, мастер. – Парень, стоявший за спиной Кэри, был довольно молод. Круглолицый и курносый, раскрасневшийся с мороза, он слабо походил на полицейского, и пришпиленная к свитеру бляха смотрелась украшением. – Мы вас потеряли на площади. Точнее не потеряли, но…
Он смутился, глянув на Кэри.
– Я решил, что вам свидетели ни к чему… мы были поблизости, и…
Брокк, повернувшись на бок, раздавил остатки пламени. Он поднялся на трех лапах и глухо зарычал.
– Троих взяли. – Парень расценил по-своему. – Пока не допросили, но по мне – случайные люди, которых наняли…
– Сжечь кого-то заживо?
– Да, леди, – ничуть не смутившись, ответил он. – Порой нанимают и для такого. Жаль, что о нанимателе они ничего сказать не могут. Мастер, я вам построю портал или…
Брокк тряхнул головой: он сам. И у фонтана раскрылось темное окно. Шаг на ту сторону. Рвущиеся нити силы. И знакомая гулкая пустота дома.
Его дома.
– Кэри? – Человеческий облик был нестабилен, и живое железо рвалось, проступало на коже каплями и целыми озерцами, полосками чешуи… – Кэри, ты как?
– Хорошо.
Не поверил. Впившись пальцами в подбородок, долго разглядывал, принюхивался, пытаясь уловить запах гари… и, отпустив, обнял.
– Прости.
– За что?
На его коже остались красные пятна. Еще не ожог, но почти уже. И Кэри страшно было прикоснуться к ним, вдруг ее прикосновение причинит боль?
Но касалась, осторожно, кончиками пальцев.
– За все. За…
– Почему?
– Считают, что я виноват… – Брокк держал ее крепко, и вонь черной жижи, угля и снега, заглушала обычный его запах.
– В чем?
– В том, что Аль-Ахэйо сгорел. В том, что были взрывы. В том, что я создал оружие, которое не способен контролировать.
– Ты замерзнешь. – Красная кожа покрывалась зыбью живого железа, она отзывалась на прикосновение волнами, точно вода. – Не больно?
– Нет.
– Я испугалась за тебя…
– Это просто огонь, Кэри. Обыкновенный. Даже если бы меня в нем целиком искупали, вреда бы не было.
– Я все равно за тебя испугалась.
Теперь, дома, можно плакать. Теперь ее слез не увидит никто, кроме мужа, а он умеет с ними справляться. Держит, гладит по волосам, шепчет про то, что пламя – это только пламя… до Каменного лога ему далеко…
Кэри понимает.
И держится за мужа.
И все-таки отпускает, когда слез почти не остается. Предупреждает:
– Я останусь…
– Сегодня?
– И сегодня тоже.
Глава 23
Кэри дремала в кресле. Она забралась в него с ногами и закуталась в старый плед, который пропитался запахом дыма. Наверное, запах этот тревожил, если Кэри во сне вздрагивала, открывала глаза и, убедившись, что все в порядке, вновь засыпала. Брокк присел рядом и, протянув руку, коснулся тонкой вертикальной складки, что пролегла на лбу. Разгладил. И стер слезу с ресниц.
– Я… отвлекаю? – сонно спросила она.
– Отвлекаешь. – Брокк взял ее на руки. – Тебе надо отдохнуть.
– А ты?
Сонный мягкий голос.
– Я закончил.
Отчет, которого от него ждут, и странно, что Кейрен не появился. Впрочем, в последнее время с ним явно происходило неладное, он сам на себя не был похож.
…женщина.
Его бросила женщина. Брокк помнит, но сегодня он был эгоистично равнодушен к чужим несчастьям.
– Я и сама могу… – Кэри потерла глаза.
– Нет.
– Почему?
– Потому что я так сказал.
От его кабинета до ее спальни десяток шагов, и Брокк идет медленно.
– Может, мне нравится тебя на руках носить.
Она улыбается, но и улыбка выходит нервной.
– Брокк, – Кэри садится на край постели и цепляется за руку, – не уходи, пожалуйста.
– Не уйду…
– Сегодня?
– И сегодня тоже. Отдыхай…
И горничная, странно притихшая, словно чувствующая за собой вину, спешит помочь раздеться. Она то и дело оглядывается на Брокка, и, наверное, следует уйти, но Кэри качает головой. В глазах ее читается та же просьба: не уходи. Ей страшно. И, спрятавшись под одеялом, она кладет голову на сложенные ладони, сонно щурится, моргает.
– Не уйдешь?
– Если только ненадолго. – Брокк присаживается рядом. – Мне помыться надо, от меня паленым воняет…
…и еще шаровой смесью, которую придется соскребать со шкуры долго.
Керосин, масло и спирт. Тонкостенная харденская граната
[10]
с петлей на горлышке. И запал химический – кислота, бертолетовая соль и сахарная пудра… пудра точно была, он уловил характерный запах жженого сахара.
